Ай нощь сиреней ледяных ледовых агатовых агатовых

Ай нощь сиреней гробовых смоляных мне ль в очи в душу ль глянула

Ай нощь русская рождественская нощь колодезная в душу нагую пустынную мне глянула

Ай нощь святая нощь сапфирная ай нощь на снегах рождественских адовых нощь нощь наша русская агатовая нощь сапфирная моя моя нощь немая кочевая русская хворобая безбожная нагая

И стоит в нощи рождественской Русь церковь моя без Христа сирота без отца моя моя моя Русь избяная дровяная небывалая родная подернутая горькими дымами

И стоит в нощи Христа в нощи Рождества Русь Дево Богоизбранница со живым плодом в подоле сарафана кумачового забытого декабрьского

И стоит Нощь Рождества бездетная вдовья нощь русская наша наша невиноватая немая нощь война пропащая

Матерь матерь богородица русская да где где где раждаешь сносишь пеленаешь

Где губы неповинныя нецелованные кусаешь да текучею живой своей малиной обагряешь Да в каких снегах бездомных гробовых сугробах разрешаешься улыбчивая святая святая

Матерь небесная сошественница где улыбаешься а где дрожишь родимица замерзшая земная

Матерь матерь у какой деревеньки у проруби иордани русской беспробудной омываешься да пьешь да лед дрожит в твоей захожей девичьей иной иной гортани

Матерь где омываешь сукровицу усмиряешь рану где Дитя пеленаешь от снегов от воронов слетевших нищих гладных гробовых ветхих декабрьских оберегаешь упасаешь отнимаешь

Матерь а нощь русская окрест Тебя глядит сапфирными ледяными сиренями сизыми да снежными черемуховыми простынями холмистыми холстами полями

Матерь в эти ль простыни Дитя пеленаешь укрываешь упасаешь

Матерь матерь Ты уходишь в нощь нощь нощь русскую да в снегах декабрьских Ты грядешь бредешь босая да след яр алмаз текуч осиян оставляешь забываешь

Матерь да на кого мя на кого нощь русскую на кого Русь адову агатовую оставляешь Матерь да пожалей да не уходи да останься да Дитя взрасти средь русских сокровенных снежных простыней полей ворожащих

Матерь Богородица Богоизбранница Богозаботница Богосошественница матерь останься путедарная останься

Но так страшна ты нощь русская так ты гола дика люта равнина нищая холмистая моя печальная

Так ты страшна Русь опричная кромешная адова Русь Христа изгнавшая изгнанница

Так ты темна отчина родина декабрьская агатовая угольная беспробудная бездонная проклятая невиноватая

Так страшна ты Русь моя родимая побитая болезная пианая упалая распятая

Так ты страшна Русь прорубь гробовая смоляная на снегах простынях полях рождественских святых декабрьских

Что даже ветхий тьмовый ледяной ледовый полевой ворон русский наш в окно избы окраинной моей пустынной кельи пустозерской одинокой всю ночь всю ночь все просится все тщится все царапается мается

Но так страшна люта ты Русь что Спас Младенец на тебя глядит со девичьего материнского молочного плеча и дико мерзнет и дрожит дрожит заходится молчит молчит молчит виясь биясь боясь страшась заплакать

Блаже!...

Святе!...

А не уходи Матерь а останься а останься а останься

И грядет грядет бредет стоит в равнине русской переславльской Дева рождшая без семени И грядет покоится хоронится в равнине русской Дева Богородица Сошественница со новорожденным еще не запеленутым Младенцем

Свете! Свете! Свете!...

И куда зашла забрела Дево?

И мерзнут очи твоя Роженица как проруби сизые дымные озера Плещеева

И нощь ледовая недвижная жемчужная нощь русская стоит моленная целебная нощь Рождества нощь сокровенная

И только в поле пар дым один от грудей русской Богородицы

И слезы льдины из очей ея не могут пролиться а очи коробят а стоят в очах как в озере замерзшие пушистые косматые снежные лодки

И тут гладный русский ворон из сизого тьмового суздальского голодного ополья подходит и просит

И один богоприимец русский ворон подходит к дымному млечному девьему невинному щедрому хлебному тучному соску Богородицы и просит

И Богородица один сосок дает Младенцу а другой ворону

И дивным дымным девьим первым кружевным молозевом млеком кормит кормит кормит

Ой Русь! ой нощь! ой поле онемелое чудовое святое вдовье неродящее поле русское ты наше перемученное некормленное сиротское отбившееся заблудшее поле невиновное невольное!

Ой ой грудной голодный нищий пеший от мороза ворон!

Оле!

О Господь мой да доколе?

Но в поле был не только ворон

Но в поле был чудовый Ангел

Но в поле был чудовый льдистокрылый льдистоногий Ангел

И Он входил во прорубь иордань

И Он манил Богородицу и Агнца Светлого замерзшего Ея

И Она ступала в прорубь водокрещу и опускала окунала в люту воду тихое Дитя

И Неземная дрожию земной зашлась пошла изшла

И Ангел с поля то ль сугроб то ль шубу снежных жгучих дымных горностаев поднимал

И опускал на Матерь и Дитя Ея и согревал и утешал

И необъятными несметными алмазными крылами над притихшей малой Русью восходил молил бродил стоял

Русь!... Рожденье на полях...

Русь!... Кормленье на снегах...

Русь!... Крещенье в прорубях...

Белый Ангел в небесах...

И в веках!..

Святой блаженный Великомученик Пантелеймон с ковчежцем и крестоконечной целительной ложечкой

Склонился сгорбился над Русью дщерью в осеннем топком непролазном суздальском ополье поле невиновном

И он поит поит Русь дщерь хворобую травяным медвяным забытым зельем снадобьем настоем

И Он поит Русь а она мертвая…