ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ ХОДЖИ НАСРЕДДИНА

... Когда ты защищаешь слабого, одаряешь бедного, веселишь печального — в тебе просыпается бессмертный Ходжа Насреддин...

... Добро ярче изумруда в черной руке раба...

НАСРЕДДИН - отрок. Будущий легендарный мудрец - острослов, герой фольклора - 43 стран и народов, ХОДЖА НАСРЕДДИН

СУХЕЙЛЬ - дочь ТАЛГАТ-БЕКА, возлюбленная Насреддина

МУСТАФФА-БОБО - отец Насреддина, гончар, опиекурильщик

ЛЯПАК-БИБИ - мать Насреддина

ТАЛГАТ-БЕК - богатый властитель Гиссара

КАРА-БУТОН - военачальник, слуга Талгат-бека:

ИЛЬЯС-МАХДУМ - кишлачный лекарь

РУСТАМ-ПАЛВАН - кузнец-богатырь

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ - мудрец-суфий

ШУКУР-АКА - дехканин, мелкий земледелец

1-ый СТРАЖНИК - голубоглазый палач

НАСРЕДДИН /бредит во сне/ Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он бабочка, весело порхающая бабочка... Проснулся он и не мог понять: приснилось ли Чжоу, что он бабочка, или бабочке приснилось, что она Чжоу?..

Ах, сон!.. Эй люди! куда я лечу? куда? куда?

Эй, люди, родные мои дальние земные полевые дехкане! Ууууу!

Я лечу над родным кишлаком в поля осенние, дымные, хладные, пахучие!

В поля пустынные, горькие безлюдные, журавлиные!

Я лечу немо в айвовых деревьях, отягченных, обремененных душными, сонными, шершавыми, золотыми плодами айвы! Ай! вот они! задевают ресницы мои! и нежно ласкают лицо мое!..

А плоды, а золотые шары падают, срываются, сходят с ветвей!..

А опустелые, обвялые ветви льнут к губам моим... ой!.. сладко!.. душно!

Ай, мать моя, старая Ляпак-биби, это ваши руки? ваши ночные тихие персты?

Нет! это ветви!.. А я лечу? А я не сплю? Мама, уберите, опустите ваши руки - ветви!

…Там, на окраине кишлака, стоит высохший древний китайский карагач...

И по нему идут щедрые кишащие муравьиные дороги! И днем, и ночью! Муравьи идут и днем, и ночью! И под солнцем, и под луной! А дерево молчит. Потому что оно высохло, выдохлось. Оно мертвое насквозь! Мама! а по вашим рукам тоже ползут роятся текут муравьи? а вы улыбаетесь мне?

Мама, не умирайте, не усыхайте… моя старая!.. мой карагач с муравьиными обильными живыми дорогами...

Вы поздно родили меня, поздно замесили, сотворили меня...

Уже все осенние птицы, улетели, а я только сошел, выпал из, гнезда!

Я гнездарь - птенец, я пискун, я поздно вышел из гнезда в осеннее пустынное холодное небо...

Но!... Вот я лечу над золотыми айвовыми деревьями...Лечу!...Уууу!.

ЛЯПАК-БИБИ /склонившись над спящим/ Сынок! Насреддин! проснись! Потише, сынок! Ты разбудишь всех соседей! Ты кричишь громче утреннего петуха... Хватит летать! Опускайся на землю!.. просыпайся... Уже светает Пора идти за дровами в ущелье... Полетал - и хватит... Вставай...

НАСРЕДДИН. Мама, дайте еще немного полетать! Я в садах айвовых золотых дальних смутных лечу, блуждаю, как птица!.. Золотые терпкие плоды падают... Я птица одуревшая, опьяненная от свежих летучих первых своих крыльев!.. Ууу... птица золотая в золотых опадающих плодах!.. Лечу...

МУСТАФФА-БОБО. Ты не птица. Ты жених. Тебе уже шестнадцать лет. Пришла пора искать тебе жену... Иначе будешь летать каждую ночь!..Ууу! Похудеешь! Изведешься! Созрел ты... Вот и летаешь! Вот и плоды напрасно сбиваешь, роняешь... Вот и сны золотые айвовые пришли... Они не уйдут, не оставят тебя, пока не полюбишь...

НАСРЕДДИН. Отец, а вам снились айвовые сны?

МУСТАФФА-БОБО. Мне снились огненные золотые сны, пока я не встретил твою мать Ляпак - биби... Однажды сон мой был таким горячим, так горело юное, алчущее тело мое девственное от желаний ночных, что вспыхнули мои самаркандские атласные одеяла, и начался пожар в моей постели... Я стал погорельцем одеял! и мои бедные родители немедленно нашли мне такую же зрелую невесту... которая тоже поджигала по ночам одеяла... Так сошлись навек два пожара!.. С той поры я боюсь любви...

НАСРЕДДИН /открывая глаза/: Но где эта любовь - пожар? Быть может, ее нет

на земле? а только во сне является она?.. (печально осматриваясь)

Так печальна нищая наша кибитка после золотого сна! Так печальна жизнь! так бедна и бесцветна! И я снова хочу уйти в золотой сон! Скорей бы ночь!.. Может быть, и мои дряхлые рваные одеяла загорятся от любви?

МУСТАФФА-БОБО. Любовь и смерть кочуют неразлучно, как снежный барс - ирбис - козопас и стадо высокогорных коз - нахчиров! Но исход всегда один - барс съедает коз обреченных...

НАСРЕДДИН. Я знаю, что такое смерть... но не знаю, что такое любовь...

МУСТАФФА-БОБО. Когда я стою ночью у горной бешеной мутной весенней реки, я всегда думаю: как в этих безумных тяжких смертельных волнах живет и движется рыба? Кто знает тайные пути ее? Любовь и есть эта мечущаяся, таинственная рыба. Река ломает камни, передвигает донные валуны, а не - может растерзать вьющуюся хрупкую рыбу... да!

Любовь - это огонь в осенних пересохших камышах - кто потушит его? Любовь - это лицо за глухой кромешной паранджой! Но! Но всякому человеку однажды в жизни является это лицо! однажды спадает тьмовая паранджа, являя божественный блаженный лик любви...

Но не всякий узнает этот мгновенный лик... не всякий...

НАСРЕДДИН . Отец, а вы узнали его, когда внезапно рухнула паранджа?

МУСТАФФА-БОБО. Нет. Не узнал.

НАСРЕДДИН. А откуда же я явился на свет?

ЛЯПАК-БИБИ. Твой отец, сынок, возлюбил афганский, лазоревый, пьяный,

медоточивый мак... Ты же знаешь, что он сеет мак-текун на крыше нашей кибитки…

МУСТАФФА-БОБО. Да, я люблю воскурить мак и воспарить в ночные тихие небеса от грешной больной земли, где столько страданий... Насреддин, ты видишь айвовые сны, а я маковые!..

НАСРЕДДИН. Отец, о чем вы думаете, когда витаете в маковых снах над землей? О любви?..

МУСТАФФА-БОБО. Я думаю о том, сколько надо посадить и собрать мака, чтобы все человечество блаженно воспарило над землей, где столько боли и горя!.. Ах, сколько нужно благородного мака?..

НАСРЕДДИН. А я не хочу улетать от земли... я хочу летать в айвовых золотых деревьях... и слышать, как глухо и сочно падают о землю золотые айвы!

МУСТАФФА-БОБО. Шейха Саади спросили: когда наступает совершеннолетие? Он ответил, что есть три признака зрелости: во-первых, наступление пятнадцати лет... во-вторых, появленье страстных грез по ночам... и в - третьих, появление жгучих волос под мышками...

НАСРЕДДИН. Шейх прав, и я уже обладатель всех трех признаков... Но есть еще четвертый признак совершеннолетия, отец... Это золотая птица в золотых айвовых садах, мой маковый, летающий отец...

МУСТАФФА-БОБО. Золотые сады относятся к страстным грезам, сынок! Нет таких садов на земле... Они там...я видел их, когда летал по ночам. Это о них говорит Пророк: верующие же и творящие добро будут поселены в садах райских... Сады Эдема откроют перед ними врата свои. Они прилягут там, отдыхая у источников, и будут требовать себе всякого рода напитков...

И я потребую бухарского медового бездонного вина! И я буду пить в раю за любовь, которую я не встретил на земле...

НАСРЕДДИН. Ах, отец, по стеблю дурного мака - текуна трудно забраться на небеса, в рай...

МУСТАФФА-БОБО. Я взойду в небеса с крыши... так ближе, сынок... поэтому я выращиваю лазоревый афганский целительный мак на саманной крыше моей… рядом, со звездами!.. В ясную ночь я слышу, как со звезд лают собаки... Так близки Плеяды!..

/Мустаффа-бобо по лестнице залезает на крышу. Курит кальян./

НАСРЕДДИН. Мама, я пошел в ущелье за дровами... Дайте мне мешок и топор...

МУСТАФФА-БОБО. (с крыши) Сынок, хочешь немного покурить? Жизнь - это хмель... это сладкий! дурной!обволакивающий! кружевной! хрустальный дым, дым, дым!..

Не гони, не отвергай этот спасительный дым, сынок... Вдохни его? Тогда ты не увидишь ни нищих кишлаков, ни голодных детишек, ни чахлых, неурожайных, неродящих полей, ни сытых, икающих, равнодушных правителей! Все затянется нежным, курчавым, мятным, щекочущим дымом, маревом, забвеньем

Пророк говорил, что Он любит молитву, женщин и душистые масла - мази...

Он забыл о золотом абрикосовом дыме забвенья!

Азия любит этот дым! Отсюда, с моей крыши, я вижу всю Азию! и золотой блаженный дым вьется над ней! Из-за этого дыма Азия рождает многих сыновей - воинов - и ведет кровавые святые войны! и реки крови становятся пурпурными маками! да!..

НАСРЕДДИН. А я люблю дым от утренней реки! и дым от одинокого костра ночного охотника иль чабана в моих родных варзобских горах!.. И этот дым слаще всех маков: и всей конопли земли!..

МУСТАФФА-БОБО. /задумчиво и возвышенно вопрошает с крыши/

О Аллах! Но сколько? сколько нужно пурпурного святого мака, чтобы

все человечество воспарило от бедной земли в необъятные небеса? Вот главный вопрос мирозданья! да!да!да!вот где великая колодезная несметная тайна!..

НАСРЕДДИН /уже уходя, кричит/ Отец, если все человечество вознесется в маковом дыму в небеса - то там станет тесно и грязно, как на нашем скотном базаре в базарный день... Зачем вам все человечество? Летайте в блаженном одиночестве! Зачем мудрецу толпа? Великие души странствуют в великом одиночестве!

ЛЯПАК-БИБИ /печально/ И с курящимся кальяном в руках!..

НАСРЕДДИН. Эй, осел аль Яхшур, ты старый... Мне жаль тебя... У тебя ноги дрожат, и шерсть повылезла, поникла, как осенняя прозрачная трава... Я иду рядом с тобой, а не еду верхом на тебе... Мне жаль твои лысые дряхлые ноги... Скоро и по ним поползут муравьиные дороги - предвестники смерти...И глаза у тебя человечьи, печальные, с вечной слезой, как у ростовщика...которому всегда жаль денег...

О Аллах! вокруг такое чистое тихое лучистое утро, а я все гляжу на эти лысые ослиные ноги и слезные глаза! 3ачем?..

А в ущелье еще стоит, колышется утренний хлопковый туман! туман! туман!

А хрустальная река мягко сонно дремотно колыбельно шумит в камнях…

А вековые чинары стоят посреди реки, среди гладких валунов, среди пенной ледниковой воды...Они еще зеленые, эти речные чинары, хотя уже поздняя осень, и сады равнин пожелтели, облетели...

Но! я вспоминаю слова своего макового летающего отца: в назначенный час высыхают и деревья, растущие в реке...

О мое родное ущелье! моя люлька - зыбка и мой будущий зеленый саван!..

Я люблю это ущелье, я знаю здесь каждый камень, каждое дерево, каждого зверя... И я чую, что камни, деревья и звери тоже любят и ждут меня! Я знаю, что они живые, только безмолвные...

Здесь, в каменной ледяной речушке я ловлю ханских крапчатых золотистых форелей...

Мой отец говорит: сынок, будь чистым, как эти родниковые форели! Живи среди чистых людей, как форель средь чистых заповедных вод!..

Но! где эти чистые воды? эти чистые форели? эти чистые люди?

Ах, мое ущелье! я хочу после смерти стать твоим камнем, или деревом, или зверем - но только не хищным! Пусть лучше осенним зайцем - листопадником, чем лающей лисой...

Сказано в Священном Коране: "Все в вас самих - но вы не ведаете!.. Значит, когда умирает один человек - умирает вся вселенная? все люди? все камни, реки и звери?

Тогда зачем тленье?

Зачем моя кроткая мать Ляпак-биби старая, и у нее от старости растут мужские усы?

Зачем мой отец уходит в дым забвенья заживо? Зачем у осла неповинного лысые дрожащие ноги?

Зачем? зачем? зачем смерть? За что? За грешную жизнь? О Аллах! наказание несоизмеримо с виной... Ай!

/Насреддин рубит дрова и, промахнувшись, больно бьет топором по ноге/

НАСРЕДДИН. Эй, аль Яхшур, видишь?.. Аллах тут же наказал меня топором, как только я вопросил о смерти и вечности! Такие разговоры могут вест только богатые люди, а беднякам надо в едком поту добывать свой нищий хлеб... Бедняков пожирает современность, как паук мух...

Я только на миг задумался о бессмертии и едва не лишился тленной ноги!..

Пришлось бы мне тогда, как святому дервишу Девонаи Бурху сорок лет стоять на одной ноге в знак протеста против того, что Аллах создал ад! И за это правоверные сами побили его камнями... Так что не надо заступаться за грешников! Пусть спокойно шествуют в ад, который они заслужили...

Но! иногда призрачный ад нисходит, пускается на землю, как в нашей стране... Ад становится живой явью!.. И что тогда делать? Только гордо стоять всю жизнь на одной ноге в знак протеста? а?

Ой, Аллах! Но зато после моей смерти Ты уже не сможешь послать меня в ад, потому что я уже был в аду и не боюсь его! да! да!...но нога болит!.

/Издали слышен глухой бой охотничьих барабанов, лай собак, реж военной трубы. Появляется Талгат - бек в расшитом серебром коротком чекмене и высоких охотничьих сапогах. Он кричит, кобра смертельно обвила его ногу/

НАСРЕДДИН. Что это?

ТАЛГАТ-БЕК. Айя! Эй, люди! Я умираю! Дух албасты убивает, удушает меня!

Помогите! Дух древних забытых кладбищ уморяет меня!..

НАСРЕДДИН. ШШШШшшш!.. Змея! Царская кобра! моя родная сестра, подруга! Узнаешь меня? Я Насреддин... Иди сюда!..

/Насреддин ловко и умело водит руками перед змеиной головой. Отвлекает змею от перепуганного старика. Потом молниеносно хватает змею у основанья головы/

Не бей меня хвостом!.. Я не убью тебя... только слегка придушу...

Ах, твоя тугая, шелестящая кожа, как у той ночной золотой айвы! Спи, спи, усни пока в моих руках, а потом я выпущу тебя в траву!.. Айя!

ТАЛГАТ - БЕК. Ты не боишься ядовитой змеи? Ты обнимаешь, укрощаешь ее, как я укрощал непокорных, тугих, вьющихся, кусающихся рабынь – девственниц.

НАСРЕДДИН. Почтенный охотник! не бойтесь змеи... говорят, что царская змея кусает только царей... Видимо, она приняла вас за высохшее дерево! Кобра любит отдыхать в высохших деревьях...

ТАЛГАТ-БЕК. Да, я уже стар! Я уже похож на высохшее дерево!.. А теперь убей ее! Удуши насмерть! Она - дух кладбищ, она албасты! Она давно охотится за мной!..

НАСРЕДДИН. Албасты - это карлица с золотыми, засохшими волосами! Она живет в вымерших древних городах, засыпанных сонными, необъятными песками… в заброшенных селеньях и кладбищах, куда уже не ходят люди посетить давно усопших предков своих... Все мы когда-нибудь окажемся на таких забытых кладбищах... да! да!.. ай, Аллах! Только Ты посетитель этих забытых, заметенных, бездонных кладбищ!..

ТАЛГАТ-БЕК. Ты философ... Но приказываю! но я повелеваю - убей ее!

НАСРЕДДИН. Нельзя!

ТАЛГАТ-БЕК. Почему?

НАСРЕДДИН. Ведь это мы пришли в ущелье, в ее жилище - и мы же хотим её убить. Разве это справедливо? Если бы она заползла в наш дом - тогда мы должны были бы ее убить, но здесь ее дом... Так повелел Аллах! А мы гости у нее! Разве гости должны убивать хозяина?

/Насреддин отпускает змею в траву/

ТАЛГАТ-БЕК. Ты не глупый отрок. Откуда ты? Кто? Как оказался в моих владеньях?

НАСРЕДДИН. Я Насреддин из кишлака Старая Чинара, сын гончара Мустаффы-бобо.

ТАЛГАТ-БЕК. /улыбаясь/ Мустафа-бобо? Ха-ха! Тот, который сеет мак на крыше и летает по ночам в маковых, блудных, грешных снах?.. (передразнивая)

“…Сколько, сколько надо благородного мака, чтобы все человечество воспарило в небеса от грешной, тошной земли?..” Ха-ха!.. Твой отец когда - то был хорошим гончаром, но мак погубил его... Ха-ха!.. Интересно - тебя он зачал до мака или после него, а? Ха-ха! Может, ты тоже уже летаешь по ночам, а?...

НАСРЕДДИН /тихо/ Летаю...летаю...

ТАЛГАТ-БЕК. Эх, маковое семя! Всех опиекурильщиков надо кастрировать! подрезать, как подрезают дурнотекущий мак!.. раковое потомство надо подрезать!.. да!..

НАСРЕДДИН. Если бы всех макокурильщиков кастрировали - я бы не спас вас от кобры...

ТАЛГАТ-БЕК. А ты узнал меня?

НАСРЕДДИН. Я сразу узнал вас, наш хозяин, почтенный Махмуд Талгат-бек! Вам принадлежит половина нашей области-вилайята... И это ущелье ваше! И форели, и река... И деревья... и камни...и кобра тоже ваша... А у меня только дряхлый осел аль Яхшур... Почему, учитель?

ТАЛГАТ - БЕК. Потому что в мире есть слоны и муравьи, орлы и курипы, волки и овцьг, барсы и козы, цари и рабы, мудрецы и глупцы! Таковы вечные ступени, жизни и заветы Аллаха!

НАСРЕДДИН. Я еще не видел, чтобы слон или орел, или барс, или царь бежали от маленькой змеи... нарушая все ступени и заветы!.. страх нарушает все законы и превращает слона в муравья, орла в курицу, царя в - раба! Миром правит страх, учитель? /тихо/ О, орел с куриным хвостом!..

ТАЛГАТ-БЕК. У тебя злой язык. Как зуб кобры. Ты спас меня от змеи, а теперь кусаешь сам? Но я прощаю тебя. Ты спас меня от смерти... А мы загнали в тугаи туранского свежего тигра, но он переплыл реку, как рыба, и ушел в комариные, непроходимые камыши... а я заблудился! И моя охота рыщет, ищет меня!..

Слышишь лай собак и треск охотничьих барабанов?

/появляется Кара-Бутон и несколько охотников/ в руке у Кара-Бутона копье

КАРА-БУТОН. О, повелитель! Охота была неудачной, некровавой! И локайские кони скакали напрасно, истекая гонной пеной! И собаки напрасно шумели кровяными ноздрями! И смертельное копье в моей руке напрасно ожидало! И не влетело в зверя кровоточащего! А тигр ушел, уплыл по реке рыбой в камыши, где мириады комаров жалящих!

НАСРЕДДИН. Как хорошо, что Аллах сотворил камыши и комаров! Скоро в лесах и полях не останется зверей и птиц, и расплодившиеся, как тля, охотники будут убивать друг друга!

ТАЛГАТ-БЕК /кричит/ Охота некровавая?... Я буду менять локайских коней на караширских жеребпсв, которые едят сырое мясо и нападают на волков! Я буду менять охотничьих персидских псов на пастушьих чутких волкодавов, которые смело идут на снежного барса! Я буду менять бухарские глухие барабаны певучие на оглушающие турецкие! Я буду тебя менять, гнать, Кара-Бутон! Айе! Айе! А мой тигр по реке ушел! А я люблю тигриную бушующую кровь! А она ушла в камыши...

/Талгат - бек устало садится на приречный валун/

НАСРЕДДИН. Учитель, пожалейте, поберегите себя! У вас пена идет изо рта,

как у затравленного коня... У вас глаза стали, как майские, млечные облака...

ТАЛГАТ-БЕК. А я люблю ярую! молодую! крутую кровь! А она ушла!..

Мне мало осталось жить, дышать... Как говорил древний китаец: "Пришло

время разрыва струн лютни!" И потому я хочу чужой молодой крови!.. Эй, Насреддин! Потомок пьяного мака! Или ты не знаешь? Одна пиала свежей тигриной крови прибавляет год жизни!..

Я я выпил бы десять таких пиал! и прожил бы еще десять кипящих гранатовых - лет!.. Тигриных лет!..

НАСРЕДДИН. Старцы жаждут молодой крови, словно она может согреть их осеннюю, желтую жизнь!.. Старые, навозные курицы квохчут и машут низкими крыльями, когда над ними пролетают святые, лебединые, перелетные стаи!.. Айя!.. Почтенный Талгат-бек! Помните - гератский шейх Унсури сказал: "Я жил - и вдруг ангел Азраил ударил в барабан переселенья, а я не сварил запасов и добрые дела на земле не сделаны..." А еще не поздно! Зачем спешить на двух лошадях в город зла? Еще и на смертном одре можно сотворить добро! Еще до ваших погребальные носилок-табут есть немного времени, учитель! А вы мечтаете о десяти пиалах клубящейся, дикой, тигриной крови!..

Ах, почтенный властитель, неужели вы хотите, чтобы единственным благом для народа была только ваша скорая кончина?..

Народ любит тирана только в тот день, когда он умирает...

КАРА-БУТОН. Как ты смеешь так говорить с нашим солнцеподобным повелителем? Ты - сын гнилого опиекурильщика, зачатый и рожденный в маковом бредовом дыму? Ха-ха! У тебя вместо зебба-фаллоса кривой, курящийся кальян с терьяком!.. /обращается к Талгат-беку/ Может, кровь этого блудноязыкого отрока заменит нам кровь тигра? Уж она-то не уйдет от нас в комариные, недоступные камыши!..

НАСРЕДДИН. О, светоч охоты! о соколоподобный атабек Кара-Бутон! еще проще вам добыть ослиную кровь! Вот мой безвинный, кроткий осел аль Яхшур! Он не уйдет, не убежит рыбой! Он стар... Бросайте в него ваше разгневанное, тоскующее копье! Только не промахнитесь, а то он пустит горькие, ветхие ветры в вашу благородную сторону...

/при этих словах Кара - Бутон целится копьем в Насреддина/

ТАЛТАТ-БЕК. Оставь его, Кара-Бутон. Он спас мне жизнь... Снял с моей ноги, уже похолодевшей, уже шагнувшей в ад, ангела смерти, албасты... Он поедет со мной в мою крепость Офтоб-кала... Я хочу отблагодарить его! И дерзкие, хмельные слова его мне нравятся...

В каждой стране должен быть хоть один человек, говорящий правду! Иначе правителям скучно будет!.. Но не больше одного!.. Пойдем со мной, Насреддин...

НАСРЕДДИН. Мне надо отвезти домой дрова. Отец и мать сидят без огня. Они старые...

ТАЛТАТ-БЕК. Дрова повезет Кара-Бутон! В наказанье за упущенного тигра. Великий охотник без добычи пусть поведет в знак позора осла с дровами по кишлаку!.. Ха-ха!.. Пойдем, Насреддин, в мою крепость!

Но! но! но!.. Десять пиал с тигриной, бушующей, свежей кровью бежали! Значит, скоро придет смерть со своей одинокой, отравленной чашей!.. И она никуда не уйдет, не уплывет... по реке… эта чаша!..

НАСРЕДДИН /обращаясь к Кара-Бутону, застывшему с копьем над головой/ Атабек, ваши глаза, как два майских огненных шмеля, как две монгольские хлесткие кочевые стрелы, просвистели у моих бедных ушей...

КАРА-БУТОН. Пока просвистели!.. Но скоро придет их время!

НАСРЕДДИН . У палачей всегда много времени, а у жертвы - один миг... Потерпите немного, атабек... /к ослу/ Эй, аль Яхшур! Меня пригласили во дворец, в бекскую крепость... мне оказали большую честь!.. И я не смею отказаться... Хотя больше всего на свете надо бояться милости и любви правителя!.. Да и сказано древним поэтом: "Провел я как - то ночь в опочивальне хана - а все равно промерз, продрог!.."

ТАЛГАТ - БЕК. У меня не замерзнешь!..

НАСРЕДДИН /в сладком дыму кадильниц/ Уже давно мы сидим за дастарханом... О мой почтенный! щедрый хозяин Махмуд Талгат-бек!. .

Уже мы прилегли от обильных хитроумных яств!..

Уже мы устали утомились от мудрых бесед!..

Уже среди индийских курящихся смол и благовоний дымный колодезный сон овеял нас!

Уже придворные певцы и музыканты устали и полегли на китайские, и исфаганские, и туркменские ковры!

Уже! уже плясуньи в прозрачных шароварах арабских гибко и знойно полегли на ковры! и алчут! и ждут нас они!

Вот она, последняя прозрачная в шелках ложится, падает на туманный ковер... как осенняя недужная бабочка трепещет ледяными прозрачными крыльями в сухой траве!.. Ах, ты моя последняя бабочка! увяла! уснула! ушла в зыбкие ароматы, дурманы!.. О, мой почтенный Талгат - бек!..

А, может, прав мой маковый летающий отец Мустаффа-бобо? (изображает отца)

... "Сынок, Насреддин, отгадай древнюю загадку: какое дерево на земле самое высокое? Ливанский кедр? сибирский дуб? сахарийская пальма? американская секвойя? А?.. Ха - ха!

Самое высокое в мире дерево - это мой афганский святой мак-текун! По его стволу я мигом восхожу в небеса!.. Выше всех деревьев и крыш. Но! сколько надо моего благородного мака, чтобы все человечество воспарило блаженно в небеса? Вот в чем главная загадка бытия!.. ”

/Насреддин пытается встать с ковра, но не может. Шатается и падает/

Но я сам пьян... от еды, от вина, от танцовщиц, от мудрых хмельных

бесед! ... С вами, мой хозяин... вы двуногая библиотека мудрости, учитель!

Но сказано у шейха Руми: не поддавайтесь своим страстям! Ибо тогда кони пожрут своих седоков! И вот тело съели сласти, а душу - страсти!. .

/Насреддин обращается к спящему Талгат-беку/

НАСРЕДДИН. Вы спите, вы храпите, почтенный Талгат-Бек?

ТАЛГАТ - БЕК. Я храплю, но не сплю... Это старость... Я слышу твои слова, пьяный отрок Насреддин!.. Но сказано Пророком: Аллаху принадлежит одна сторона, которой я не погублю, другая принадлежит забавам и пирам… Дайте отдых вашим сердцам, и они сохранят память об Аллахе!..

НАСРЕДДИН. /горячо/ Но за стенами вашей крепости волчья, нищая ночь! нищая страна! нищая земля! нищие кишлаки! нищие поля! нищие люди!

А вы тонете, спите, бродите, гуляете в пьяных! изобильных! равнодушных коврах! шелках! благовониях! яствах! плясуньях! медовых дурманах, дымах!..

ТАЛГАТ-БЕК /улыбаясь/ А разве ты не пьян? а разве ты не тонешь в драгоценных коврах?..

Иль ты святой дервиш Султан Вайс, который потребовал у Аллаха отдать ему души всех грешников на поправленье?

НАСРЕДДИН /виновато и тихо/ Я впервые в жизни выпил вино... и впервые в жизни пьян... Простите меня, учитель...

ТАЛГАТ-БЕК. Может, ты еще и не входил к женщине? Ха - ха! Может, тебе еще айвовые сны снятся? Цыплячьи! Желтые! жалкие! айвовые сны? Сны бледного онаниста? Желтые, как помет больных куриц!.. ха-ха! И ты теребишь по ночам свой одинокий стручок? вместо того, чтобы терзать до крови сиреневые соски спелых жен? Ой!

НАСРЕДДИН /тихо/ Да, учитель, я еще не входил к женщине... И не видел сиреневых сосков. . в крови... И мне снятся айвовые сны... Но они прекрасны... они золотые, золотые, золотые...

ТАЛГАТ-БЕК. Что?!.. Так ты девственник?!.. Айе! Неужели еще есть такие в моей стране? Ха-ха! При таком правителе, как я? Ха-ха!..

Айе! Пойдем, мой каракулевый! молочный! слепой! травяной барашек, с которого еще не содрали нежную, первую, свежую шкурку! Ха - ха! Пойдем!

НАСРЕДДИН /испуганно/ Куда, учитель?

ТАЛГАТ - БЕК. В мой гарем!.. Ах, мне он уже не нужен, сынок!.. Мои краткие, былые ночи — такие сладкие, быстрые, спелые, медовые ночи лобзаний, содроганий, соединений сменились длинными ночами размышлений! Да! да... да... Придем, айвовый птенец! В мой - уже не мой! - гарем, гарем, гарем... ах, какое сладкое слово... тысячу раз повторял бы его!. . Одно оно осталось от многосладкой многогрешной жизни моей!. . Гарем! гарем! гарем...

НАСРЕДДИН. Я не хочу в гарем... в чужой гарем... Я хочу домой, к своим старым родителям... Я знаю, они ждут меня... моя старая Ляпак-биби и дряхлый от мака Мустаффа-бобо... Они глядят в сырую, осеннюю ночь старыми, слезящимися глазами... Мать завернула в одеяло котел с чечевичной кашей, чтоб не остыла... Я домой хочу... Учитель, отпустите меня!

Зачем мне чужой гарем? Мне нужна одна смиренная невеста-пчела, а не роящийся, бешеный, брошенный улей чужих ненасытных жен!...

ТАЛГАТ - БЕК. Ты говоришь, как поэт! А поэту нужно много жен, чтобы воспеть самую достойную!..

НАСРЕДДИН. Нет!.. Мой отец сказал мне, как надо выбирать невесту...

ТАЛГАТ - БЕК. Как?.. И что мог сказать твой вечнодымящийся отец с крыши?... Опиекурильщики любят весь мир и ненавидят всех отдельных человеков!...

НАСРЕДДИН /задумчиво/ … Надо привести девушку и посадить на суфу под персиковое, осеннее дерево!..

Тогда прилетит золотая, медвяная, осенняя, тихая оса!.. И если она минует душистые, напоенные, блаженные персики и сядет на парчовый рукав девушки... а потом неслышно перелетит, перекочует на ее атласную, жемчужную, шелковую щеку! ... А потом - на коралловые послушные губы - и будет долго, нетронуто сидеть на рукаве том, на щеке той, на губах тех - значит девушка та добра, покорна, светла и сладка, как персик!...

Это невеста твоя! Бери ее в жены! И ты будешь пчелой, осой на нетронутый мед ее...

ТАЛГАТ-БЕК. … Я сам найду тебе эту осиную невесту медовую, персиковую! Но вначале мы пойдем в мой гарем!.. Идем, Насреддин,

Я оставлю тебя, сынок - сосунок, в гареме на всю ночь, и ты сразу постигнешь всю древнюю науку любви! 3а одну ночь!..

У других людей на это уходит вся жизнь!..

Сейчас гаремные старухи - евнухи помоют и побреют тебя в древнем. золотом тазу! И переоденут в ласковый! ночной! фазаний халат любви!

О мой любимый! былой! фазаний халат!.. А теперь я ношу темный халат старости и мудрости... увы! увы! увы! сладкие дни бежали навек, как тигр в камыши!.. Айи!..

Эй, старухи с золотым тазом, бритвами и фазаньим халатом любви, где вы?..

НАСРЕДДИН /испуганно/ Старухи с бритвами? и золотым тазом?..

Учитель, зачем мне фазаний, ночной халат?

ТАЛГАТ - БЕК. Ха-ха! Разве ты не знаешь, что фазаны соединяются только ночью? Только ночью! Как и дикобразы!.. А я в последние гаремные дни мои возлюбил соединяться с женами днем, при солнечном свете, при огромных самаркандских зеркалах!.. Глядишь на себя, стонущего и дергающегося, в равнодушные зеркала - и смеешься жалко!..

Эй, Насреддин, отгадай загадку: для чего Аллах создал ночь и день? а?

НАСРЕДДИН. Не знаю... я знаю, для чего Аллах создал хлеб...

ТАЛГАТ-БЕК. Аллах сотворил ночь, чтобы истинный муж всю ночь! напролет! до самого раннего утра любил и терзал неустанно медовых жен!..

Аллах сотворил день, чтобы после ночи любви, опустошенный, блаженный муж весь день спал и набирался плотских ярых сил для новой, бессонной ночи любви! да! да! да!..

И потому истинный муж никогда не видел солнца! не видел тошного, скучного дня, а видел только луну, наполняющую его сосуды и жилы серебряным, необъятным, текучим семенем святым!..

НАСРЕДДИН. А я люблю солнце! а от луны я хочу спать!.. И я хочу соединиться со своими родителями... Увы, учитель, который никогда не видел солнца, я не фазан и не дикобраз - ... Отпустите меня домой...

/появляются две старухи с золотым тазом, кувшинами с теплой мускусной водой, с полыхающими дамасскими бритвами в руках.

Перед тазом они ставят большую цветастую, прозрачную, китайскую, передвижную ширму /

ТАЛГАТ - БЕК /сурово/ Раздевайся и иди в таз! 3а китайскую ширму!.. Иначе я прикажу избить тебя палками или оскопить дамасскими, ласковыми бритвами!.. Эй, старухи! эй, ночные зоркие совы! приготовьте отрока к великому путешествию в гарем!.. Ай, гарем опаснее бушующего моря!.. Многие погибали в его сладких, бешеных волнах! но не я!..

/Насреддин покорно идет за ширму и встает в таз . Мы видим огромные, качающиеся тени, шум воды. И слышим голос Насреддина/

НАСРЕДДИН. …Эй. Старухи! Зачем вы обливаете меня теплой, мускусной водой? Зачем снимаете шелестящими бритвами волосы с юного тела моего? Эй! погодите!... Я становлювь голым и гладким, как глупое, куриное яйцо!

Эй, старухи, не щекотите! не будите меня!.. Не заденьте, не повредите меня! Срезайте ветки, но не заденьте ствола!.. Я не хочу быть евнухом!..

ПЕРВАЯ СТАРУХА /вдохновенно/ Сынок! Отрок! А почему бы тебе не стать

евнухом? И не будет у тебя в жизни никаких темных, звериных тягот и забот! И будет мирно и мудро твое бытие!..

Великий врач и мудрец Раис Абу Али ибн Сина считал любовь тяжкой болезнью! наряду с бессонницей, манией и водобоязнью!..

ВТОРАЯ СТАРУХА /нежно/ Зачем тебе маяться и всю жизнь болеть?

О, мой вешний, плодовый ослик, а по тебе видно, по плоду твоему видно,

что ты будешь очень подвержен этому низкому недугу!..

НАСРЕДДИН /яростно/ Нет! нет! Я хочу болеть этой болезнью! Всю жизнь! И днем! и ночью! и при солнце! и при луне!.. И уберите ваши умелые, злобные бритвы!..

ПЕРВАЯ СТАРУХА /вздохнув/ Ослиный плод к ослиной жизни приведет!..

ТАЛГАТ-БЕК. Эй, Старухи! Причешите его волосы ореховым гиждуванским гребнем, вотрите в его прыщавую отроческую кожу розово, ирбитское масло, чтобы он скользил в объятьях искушенных жен, как форель в водопадах! И наденьте на его простонародное тело мой ханский, фазаний халат, ...

ПЕРВАЯ СТАРУХА. Он готов к путешествию!.. хотя дрожит, как теленок-сосунок на разъезжающихся ногах!..

ТАЛГАТ-БЕК. Вперед, вперед! в гарем! в гарем!... Ах, Аллах! почему от великих деяний остаются лишь хладные пустые слова, как могильные плиты от некогда веселыхушумных человеков?... . Гарем, гарем, ты раньше шумел, как базар... а нынче, как кладбище, нем, нем, нем...

ТАЛТАТ - БЕК /вместе с Насреддином входит в рубиновую комнату/

Эй, Насреддин! Эй, фазан! Гляди - это первая, рубиновая комната уединенья

Тут рубиновые ковры! рубиновые одеяла пуховые, летучие! рубиновые светильники из Багдада!.. рубиновая. бухарская, деревянная кровать под кашмирским, рубиновым балдахином!..

Гляди - в рубиновых одеждах лежит, спит, покоится дитя, девочка, девушка женщина с рубиновыми, вьющимися от персидской хны волосами!..

НАСРЕДДИН /испутанно/ Кто она? Кто ее мать и отец? Может, тоже ждут ее с чечевичной кашей, вглядываясь в волчью ночь?..

ТАЛТАТ-БЕК /не слышит его/ Она лежит! она ждет! она алчет тебя, фазан! Женщина должна только лежать и возжидать хозяина своего! Когда я вижу, как женщины ходят по земле - мне становится тяжко! Хищная птипа - орел или гриф - не должна бродить по земле - она должна летать, а женщина должна лежать в одеялах сладчайших и мужа ублажать!

Да! Урожайные! спелые! атласные ноги жены сотворены Аллахом не для ходьбы, а для того, чтобы обвивать шею и чресла возлюбленного пенного мужа своего!... да! да! да!..

Эй, Насреддин! Разбуди ее! И она разбудит тебя! И обовьет тебя, как змея... как стая змей! И ты в пылу, в дыму не поймешь, пересчитаешь сколько шелковых ног, и рук, и губ, и грудей у нее!..

Да !.. Айя!.. истинная жена - это не змея, а клубок змеи, и его мы распутываем до утра! и всю жизнь !да! да! да!..

НАСРЕДДИН. О, почтенный учитель! Я не люблю рубин. Цвет крови!..

Когда при мне режут барана, и я вижу его парную, кроткую, открытую кровь - я

никогда не ем его мяса...

Или у вас только одна комната уединенья в пустынном гареме?..

ТАЛГАТ-БЕК. Ха-ха! Гарем из одной комнаты - то же, что войско из одного сарбаза - солдата!.. Пойдем в изумрудную комнату!..

НАСРЕДДИН. ... А шейх Руми сказал: и не поддавайтесь своим страстям, ибо тогда кони - страсти пожрут своих седоков... Вы, не боитесь, учитель, этих жгучих коней?

ТАЛГАТ-БЕК. Нет! не боюсь! Что может быть слаще на этой земле, чем мгновенная смерть, в гареме? Только смерть в мечети!.. но там я давно же был!..

Эй, фазан, ты видел, как муха осенняя вязнет и засыпает в пиале с горным бадажшанским медом?.. Вот она, блаженная смерть-сон!..

НАСРЕДДИН. А я не хочу быть такой мухой!. . в меду...

ТАЛГАТ-БЕК. А ты видел, как волки впадают, влетают в спящие, ночные, пахучие отары?.. Режут бараньи, покорные, избыточные курдюки и рвут кудрявые глотки ломкие! упиваются! Хмельные! пьяные! оглохшие волки! Их можно хватать за хвосты - они ничего не чуют, не слышат! Они чуют только слепую! тугую, баранью! сладчайшую кровь!..

Аллах разделил и человеков. на баранов и волков! И волк никогда не станет овцой!..

Насреддин! сейчас мы поглядим - ты, волк или баран?..

Изумрудная комната. Как призрак, появляется Кара-Бутон. Он быстро сыплет яд из - кольца в кувшин с гранатовым шербетом. Полыхает драгоценное кольцо иа его спокойной руке.

КАРА-БУТОН. Надо добавить в гранатовый шербет немного яда гюрзы! Я люблюэтот древний, смешанный напиток! Яд - это свежий ветер, врывающийся в душные, прокуренные залы-покои. историй" да, да! да!.. Иногда смертельный укус маленькой гюрзы или кобры значит больше, чем многолетние кровавые войны!

История человечества? - это только история смерти тиранов! История человечества - это история вовремя подсыпанного яда! Да здравствует яд? - в виде гранатового шербета! Прощай, мой хозяин, мой охотник на тигров?.. прощай!.. Я преданно любил тебя, пока ты не унизил меня, как раба? А у раба

одно оружие - это тайный яд!.. А уязвленный раб готов убить не только своего хозяина, но он готов разрушить весь мир!.. да!.. спалить Вселенную!..

/ Кара - Бутон быстро уходит из изумрудной комиаты.

В комнату медленно входят Талгат-бек и Насреддин. Талгат-бек зажигает изумрудные светильники. /

ТАЛГАТ-БЕК. Гляди, сыиок! Это изумрудная комната уединенья... Здесь изумрудные ковры, светильники, одеяла, подушки... изумрудная грушевая кровать иод изумрудным балдажиаом... Гляди!..

Там лежит спелая, персиковая жена! дева! девочка с изумрудными, крашеными изумрудной мятой волосами... Она спит! она ждет! она алчет тебя!

НАСРЕДДИН. /восхищенно/ О, учитель! Ваша изумрудная комната напоминает мне мое залитое водой маленькое, родное, колыбельное поле! поле с юными всходами молодого риса!.. Как я люблю бродить босым в этих молодых! рисовых! водяных полях, где от ног моих ускользают изумрудные змеи и прыгают изумрудные лягушки!..

О Учитель! приходите весной в мою кибитку, и мы пойдем бродить босыми в водяных, рисовых полях! полях! полях!.. Видит Всемогущий Аллах:, молодое, рисовое, водяное поле слаще любого гарема - в мире!..

ТАЛГАТ-БЕК /задыхаясь/ ... Не буди ее! Уйди в нее! В спящую! Как волк в ночное, овечье, курчавое, волнующееся кудрявыми волнами стадо! Ее зовут Зумрад! Изумруд!... Ее тихое лоно похоже на приречную! начальную! весеннюю траву... Уйди в траву! Ложись на податливую, свежую траву!

Иди, волк! Иди - овца ждет тебя! Снимай фазаний, необъятный халат! айя!

А я устал от вина! от бессонной ночи! от воспоминаний! от жизни устал! Ай, где тот тигр? Ай, где та пиала тигриной крови?..

Что-то дурно мне... душно... одиноко, как перед смертью!.. Эй! Насреддин! но я хочу помочь тебе!

Ты волк! Она овца!

НАСРЕДДИН. Не надо, учитель!.. Наслаждение, которое испытывает волк, поедая барана, ничто по сравненью с наслажденьем, которое испытывает баран, поедая траву... Я лучше буду есть траву...

ТАЛГАТ-БЕК. Ты боишься, отрок? Пугливый фазан! Или тебе не нравится Зумрад?.. У меня еще есть Алмаз в алмазной комнате! 3аррина - в золотой! Они ждут тебя!.. Но ты хитришь и извиваешься, как каменная куница в камышах!.. Ха-ха!.. Но я же забыл! Ты же девственник!

Ты боишься и не знаешь, как это делать! с чего начинать!

Я волк! я все еще волк! Я покажу тебе это!..

/Талгат-бек быстро раздевается и остается в снежнобелой,

вольной, сасанидской, ночной рубахе/

НАСРЕДДИН/испуганно/ Учитель, что вы делаете? зачем?

Зачем вы пьете гранатовый шербет из кувшина?

/Талгат - бек жадно пьет из кувшина гранатовый, отравленный сок/

ТАЛГАТ-БЕК. Гранат наполняет кровью сосуды... особенно главный сосуд!.. Гляди! учись! внимай! перенимай, о молодой фазан, отрок, пока полна соком твоя ветвь! И пока податлива твоя плотская глина - принимай отпечаток этого бренного, сладкого мира!..

Эй, Насреддин, гляди - таких мастеров ты уже не увидишь никогда!..

Я щедро передам тебе секреты древней любви... ты увидишь живую Кама-Сутру и тайный трактат Авиценны о любви!..

НАСРЕДДИН /тревожно/ Учитель, у вас гранатовый шербет льется, струится по снежной рубахе? Зачем, учитель?

В искусстве любви каждый человек идет своей тайной тропой! И тут не может быть учителей...

ТАЛГАТ-БЕК . Это рабы идут скучной, одинокой тропой... владыки и цари идут великой дорогой любви... Есть! есть Великий Шелковый Путь любви! И на этом Пути много прекрасных, искусных, мудротелых, медовых дев и жен!

НАСРЕДДИН. Мудрецы говорят, что красота женщины - это ее преданность мужу... и нет иной красоты на земле! нет! нет! нет... Но зачем, учитель, вы будите изумрудную жену? Или вы хотите старой, тупой бритвой подпилить тридцатилетнюю речную, могучую чинару? ай, учитель!

ТАЛГАТ - БЕК /обнимает спящую/ Я волк... я еще волк!.. Насреддин, сынок! Гляди! я покажу тебе это... Я успею...

НАСРЕДДИН. Учитель, а гранатовый шербет все струится из вашего рта!..

Подождите... зачем? зачем?.. Да это не шербет! Это кровь! Из вашего, рта, учитель, ... И ваша снежная рубаха стала рубиновым саваном!

ТАЛГАТ-БЕК /тихо/ Прости меня, мальчик... я не успел... мне не хватило одной пиалы той тигриной крови!.. Блаженна муха, засыпающая в меду... я! я! я!... а что может быть слаще смерти в гареме?... желаю и тебе когда - нибудь умереть в гареме... на огнедышащей жене! да! да! да...

/Насреддин подбегает к Талгат-беку, склоняется над ним/

НАСРЕДДИН. Учитель, я пытаюсь поднять вашу тяжкую, вялую голову!... Я тру, растираю, мну ваши еще теплые виски... но поздно, поздно... И палый плод уже не вернуть на осеннюю, хладную, скользкую ветвь... Зачем, учитель?

НАСРЕДДИН. Я бежал нетронутый из гарема!.. Я гаремный девственник! Уцелевший!..

Ай, как пахнет золотой, айвовый сад! Тот самый, который явился мне во сне!... В мои одуревшие от смол и благовоний телячьи ноздри ударяет прелый! пряный! родной запах палых. вялых листьев! листьев! листьев! Течет в ноздри, в душу чистый, золотой, хладный аромат осени!

Ай, как хорошо! хладно! прозрачно! Словно лицо в родник горный, ледниковый окунул! уронил! омочил!..

/туман уходит, обнажая айвовый сад: тысячи золотых плодов свешиваются с дымчатых ледяных ветвей/

НАСРЕДДИН. Говорят, что рай - это цветущий сад!

Говорят, что ад - это облетевший сад! Значит, ад - это облетевший рай? бывший рай? О Аллах!

Не разве золотой, айвовый сад, исполненный тысяч золотых плодов

осени, это не рай?..

... Я знаю, что богатые люди оставляют плоды на ветвях до самых первых декабрьских снегов... И томятся, золотятся золотые, шелковистые айвы в первых, летучих, жемчужных, прозрачных снегах декабря! да! да!.. Золотые живые айвы на снежных деревьях! да!

Но! Я не ел золотые плоды со снежных ветвей... Бедняки пожирают свои

айвы еще совсем зелеными... кислыми... Беднякам никогда не увидеть, как

золотятся налитые, золотые айвы в жемчужных снегах!.. айя!... но я увидел, ... А богачи любят золотые динары в дрожащих руках, а не золотые айвы в снегах...

/и тут Насреддин слышит нежный, птичий голос/

ГОЛОС СУХЕЙЛЬ. А я люблю золотую айву в снегу!.. уууу!

Но что вы делаете ранним утром, когда все спят, в нашем саду?

НАСРЕДДИН /подражая незнакомому голосу/ УУУУ... Что это? Кто это?

Чей это голос? Иль чудится, снится мне?

Или это напоенная, переполненная золотей, терпкой мякотью айва сорвалась с усталой ветки? Уууууу!..

ГОЛОС СУХЕЙЛЬ. Кто вы, путник? кто вы, ака? Почему вы в ночном фазаньем халате моего отца?..

/Насреддин глядит по сторонам, но нет никого на земле/

ГОЛОС СУХЕЙЛЬ. Что вы крутите, вертите головой, как привязанный теленок во время землетрясенья?.. Поглядите в небо!.. Теперь вы видите меня? а?... Ууууу... я люблю ночную сову!.. уууу!...

И я сама ночная сова!... аааа!... И Золотая айва!... ааа!..

/Насреддин поднимает голову и видит в ветвях дерева суфу и прекрасную девушку на ней. Это Сухейль/

НАСРЕДДИН /улыбаясь/ Я вижу только узорчатые, сафьяновые, рубиновые ичиги - сапожки и золотой парчовый, ханский чекмень - халат... Уууу! Аааа!

И еще я вижу два глаза... две бухарские, ымчатые, лазоревые, полноводные/

сладчайшие сливы, сливы, ... Ах, как я люблю такие сливы! они такие огромные, что не помещаются целиком во рту… ууу...

Как тебя зовут, Зеленый Весенний Плод на осеннем дереве?

СУХЕЙЛЬ. Сухейль, ...

НАСРЕДДИН /задумчиво/ Сухейль!.. Южная звезда Канопус из созвездия Корабль Арго!.. Звезда дальних пустынь, где бродят одногорбые, африканские верблюды-дромадеры... Счастливая, йеменская звезда!.. ааа!

Сухейль!.. Самум!.. Суховей! Суховей!..

… Наша кибитка - мазанка саманная стоит на окраине кишлака у самых

кочующих, каракумских песков... И когда из пустыни идет самум - суховей, нашу кибитку, и убогий дворик, и рисовое изумрудное поле засыпают тучные, кромешные пески! пески! пески... иииии!..

СУХЕЙЛЬ. Ой, а и никогда же видела летающих, кочующих песков… Они не доходят до дворцов... эти веселые пески, ... ииии?

НАСРЕДДИИ. - Сухейль, Сужейль, Самум – суховей!... Эти веселые пески засыпают, убивают мое рисовое, изумрудное поле беззащитное…

Сухейль, и гибнет мой бедный, безвинннй, изумрудный посев? И - в нашем казане - котле, где томился душистый плов - теперь бушует, беснуется хрустящий слепой песок, песок!.. Плов из песка - еда бедняков!.. оооо! Ай, Сухейль, а вы не ели такой плов? Такой плов не доходит до дворцов?..

СУХЕЙЛЬ. Кто вы, ака?

НАСРЕДДИН. Я Насреддин. Сын гончара Мустаффы-бобо...

СУХЕЙЛЬ. Я дочь Махмуда Талгат - бека...

НАСРЕДДИН. /вздрогнув/ Что ты делаешь на дереве?

СУХЕЙЛЬ. Я люблю спать на золотом айвовом дереве. Мне здесь поставили деревянную суфу... Я помню, как в предыдущем воплощении я была птицей! Айвовой золотой птицей... Мне снится, как я летаю в золотых деревьях,

Насреддин, а вам снятся айвовые сны? А вы вспоминаете, кто вы были в предыдущем рожденьи?

НАСРЕДДИН. Когда кишлачный лекарь Ильяс-Махдум делал мне обрезанъе, он сказал, что в предыдущем рождении я, несомненно, был ослом... Разве ослу могут сниться птичьи сны?..

СУХЕЙЛЬ. Насреддин, почему вы облизываете губы? Вы хотите пить?

НАСРЕДДИН. Да, Сухейль... хочу пить!.. У меня во рту самум - суховей!.. И в голове! И в душе тоже...

СУХЕЙЛЬ. Съешьте айву!.. Вот! Золотая! Сочная! Ловите!

/ Она срывает айву и хочет бросить её Насреддину. /

НАСРЕДДИН. Не хочу айву! От неё еще суше во рту! Она вязкая! душная! А у меня во рту пустыня... сушь... Скоро - там взойдут, разведутся верблюды - и чем я напою, их? Своей бедной слюной?

Ай, Сухейль! Суховей! И гибнетмалый мой посев! И пески тучные засыпают мое беззащитное поле, мою гортань! мое горло! Ай! я напьюсь из мутного садового арыка!..

/Насреддин склоняется над арыком/

СУХЕЙЛЬ. /тревожно/ Насреддин, нельзя пить из арыка! Там вода полевая! Дикая, дурная вода! В ней опасный водяной червь-ришта живет... Незаметно, бесшумно входит он в человека и изнутри пожирает его...

НАСРЕДДИН. Как любовь!..

СУХЕЙЛЬ. Нельзя пить! Там тайный червь роится!

/Сухейль ловко слезает с дерева, сбивая золотые плоды, и пытается оттащить Насреддина от арыка/ СУХЕЙЛЬ. Червь-ришта иссушит вас! Вы умрете!

НАСРЕДДИН. Сухейль, я не могу оторваться от арыка!.. Я пью, а суховей не уходит! Разве можно напоить пустыню?

И все арыки мира не напоят меня, а все черви мира не иссушат меня! Сухейль, а у тебя на шее полыхают крупные гранатовые бусы! И они дрожат, Сухейль! Почему ты дрожишь?

/Неожиданно Сухейль склоняется над арыком, опуская длинные смоляные волосы в воду/

СУХЕЙЛЪ. Потому что я тоже хочу пить смертельную дикую воду с червем!..

НАСРЕДДИН. Айе! Что ты делаешь, Сухейль? Нельзя пить эту гиблую воду!

Ты успела хлебнуть, Сухейль?

СУХЕЙЛЬ /улыбаясь/ Да! Много! И еще хочу! И буду пить!

НАСРЕДДИН. Зачем?

СУХЕЙЛЬ. Но вы же пьете, ака!.. и я тоже... Вместе с вами... я не боюсь умереть... вместе с вами...

НАСРЕДДИН. Зачем умирать? Рано еще, Сухейль... Но самум! но жажда не уходят! а? что делать, Сухейль? а? а? а?... Уууу!

/Неожиданно Насреддин обнимает и целует Сухейль/

НАСРЕДДИН . Сухейль. от твоих губ пахнет арычной глиняной водой! Прекрасной водой!..

Сухейль! и самум - суховей уходит! и песок из гортани уходит! и жажда уходит!..

Сухейль, я люблю тебя!..

/тут айва падает на голову Насреддина/

СУХЕЙЛЬ. Вам больно, ака?

НАСРЕДДИН . Плод созрел... даже перезрел... как я... Вот и падает на холодную землю...

СУХЕЙЛЪ. Если плод созрел - он падает на землю... А если человек созрел, он тоже падает на землю?

НАСРЕДДИН. Зрелый плод падает один, а зрелые, созревшие человеки падают вдвоем...

Я люблю тебя, дочь бека!

СУХЕЙЛЪ. Я люблю вас, сын гончара!..

/Появляется Кара-Бутон с плетью. Бьет плетью Насреддина, а Насреддин стоит покорно, словно не чует ударов. Влюбленный не чувствует боли/

КАРА-БУТОН. Наконец-то я поймал тебя, мелкий острослов! Вошь чужих одеял! Гнилое, маковое семя опиерульщика! Ха-ха! У тебя вместо зебба-фаллоса дымящийся кальян! И зачем ты обнимаешь ханскую, трепетную, нетронутую деву? Тебе мало гаремных, кусающихся. вьющихся жен? Или ты не успел попробовать их?..

Сейчас я выбью серебряным наконечником камчи твои блудливые глаза!

Чтобы они не глядели на Сухейль!

НАСРЕДДИН. Эй, Кара-Бутон! великий охотник! за что вы бьете меня? А я стою неподвижно... И опять самум-суховей поднимается и слепит мои глаза!.. Эй, старый охотник! Мне жаль вас!.. У вас руки дрожат... Плеть - камча не слушается вас! И серебряный наконечник не влетает в мой глаз, в котором стоит Сухейль! Ай! бейте плетью меня, но не трогайте Сухейль, которая стоит, молит в моих покорных глазах!..

Сухейль, дочь бека, я люблю! люблю! люблю тебя!..

СУХЕЙЛЬ. Кара-Бутон, не трогайте Насреддина! Я ненавижу вас! Я позову отца /кричит/ Отец, отец, помогите!..

КАРА-БУТОН. Нет у тебя отца... Кто-то подсыпал ему яд!.. И он мертвый лежит в гареме!.. Теперь я твой отец! твой хозяин!..

Ха-ха! Как только пройдет положенный после похорон соок - ты станешь моей женой!.. Девчонка!.. 3еленая! Ходжентская! исфаринская урючина!

С сырой, молочной, сладкой косточкой!.. Я съем твою косточку! Я люблю зеленый хрупкий урюк!.. Зубам весело! Телу прохладно!..

СУХЕЙЛЬ. Насреддин, бегите! Он убьет вас! Бегите, ака...

КАРА-БУТОН. Он трус! Он боится меня!.. Но я благородный воин! По древним обычаям наших таджикских гор я даю своему врагу беззащитному эту камчу-плеть!.. Эй, сын гончара, возьми камчу!.. Бей меня! Я позволяю тебе трижды хлестнуть меня!.. Ты увидишь, как истинные мужи не боятся боли! Эй, бей меня - или я кинжалом убью тебя!

Сухейль, гляди на своего будущего хозяина!.. айя!

Кто не боится боли – тот не страшится и огня любви!..

НАСРЕДДИН /улыбаясь разбитыми губами/ О, великий и благородный охотник!

А можно мне ударить вас кулаком! И не трижды, а всего один раз?

КАРА-БУТОН. Ни один в мире кулак не сравнится с турецкой, жгучей камчой!

Но пусть будет по-твоему, о хилый приплод макового гончара!..

/Тут неожиданно Насреддин срывается с места и начинает с дикими криками бешено кружиться - носиться вокруг Кара-Бутона. Кара-Бутон пытается уследить за ним и впадает в некое оцепенение. В какой - то миг Насреддин ловко бьет его кулаком в затылок. Кара - Бутон замертво падает в арык/

СУХЕЙЛЬ /испуганно/ Насреддин, а вы не из тайного суфийского Ордена Вертящихся Дервишей? Это они во время своих безумных радений - плясок раздирают до крови свои бренные тела и доводят толпу до святого безумия.

НАСРЕДДИН. Нет, я не из святого Ордена Вертящихся Дервишей, хотя мечтаю увидеть этих блаженных безумцев!.. Но!..

… Мой отец Мустаффа-бобо кулаком глушил, укрощал бешеных весенних разогнавшихся бычков!

Когда пастухи не могли спиавиться, с пенными луговыми бычками, они звали на помощь моего отца... У него была тяжелая рука гончара! И он одним ударом по затылку усмирял бешеных быков! Они долго потом лежали на траве - одурманенные, вялые, тихие... Я научился у отпа укрощать бычков...

… Кара-Бутон теперь долго будет сидеть в арыке... Мне жаль его... Он благородно подставил мне затылок свой!.. Где нынче такие мужи? Такие благородные быки?... Которые помнят и исполняют заветы благородных предков?...

СУХЕЙЛЬ. Бегите, ака! Скорей! Сейчас сюда прибегут стражники-сарбазы! Они запорют вас до смерти!.. И мой отец не защитит вас...

… Неужели он мертвый лежит в гареме? 3ачем он пошел туда?.. Старый... Мудрый...

НАСРЕДДИН. Он хотел научить меня искусству любви... И умер, увял на моих руках... Я думал, что он умер от старости, а он ушел от яда... в шербете был яд!..

СУХЕИЛЬ. Кара-Бутон отравил его... Но бегите, ака, пока он не пришел в себя и не кликнул стражников...

НАСРЕДДИН. Сухейль! Сухейль! Я скоро вернусь... скоро приду в твой сад!

И буду пить арычную воду!

СУХЕЙЛЬ. И я буду пить арычную воду... Вместе будем пить!

НАСРЕДДИН. Я приду этой ночью! Ты жди, Сухейль!...

СУХЕЙЛЬ. Арык течет, ака... Сухейль ждет, ака... Арык течет - Сухейль ждет!

НАСРЕДДИН. Я люблю тебя, дочь бека!..

СУХЕЙЛЬ. Я люблю вас, сын гончара...

Кривая улочка горного кишлака. Засохший карагач. Насреддин, как безумный, бредет по улочке. Он в наряде жениха. Его окружают кишлачные зеваки и мальчишки. Он кричит на весь кишлак:

НАСРЕДДИН /яростно/ Айе! Ай! Душа моя!.. Возлюбленная моя! Я люблю, люблю, люблю тебя, а ты томишься за высокой стеной дворпа Офтоб - Кала!

Как мне попасть к тебе? Как перелететь через стену? Эй, люди, почему я не птица?

Эй, родные и чужие люди! Соседи по жизни и по смерти!

Помогите мне!.. Вы нарожали, наплодили кишащих детей и забыли про любовь! Вы ослепли за своими семейными заборами-дувалами!.. Но! но! но!.. Вспомните, как вы любили и помогите мне!.. Налейте мне ледниковой воды в душу!.. Чтоб погасла! чтоб утихла! Ай, горячо, как руке в горящем чигирном масле! ай, больно как! ай, сладко!.. Эй, помогите!.. не надо! не надо! не надо!..

Я счастливый! счастливый!.. Помогите - а то я умру от счастья! Сухейль, Сухейль, опять во рту у меня самум-суховей! Я хочу твоей арычной воды, а она за стеной!..

Эй, люди, я люблю Сухейль, дочь бека! Я целовал ее! И она тоже любит меня...и ждет этой ночью!.. но как мне дожить до этой ночи?..

/появляется мать Насреддина/

ЛЯПАК - БИБИ. Сынок, вернись домой! Не позорь нас на весь кишлак! Зачем ты надел халат жениха? Мы же нищие... Где мы возьмем калым? Любовь - не для нищих...

/Насреддин посыпает голову дорожной пылью/

НАСРЕДДИН. Любовь - это вино трезвых! Любовь - это золото бедняков!

И! я люблю Сухейль! Эй, люди, помогите мне! Или пусть эта дорожная пыль, прах засыплет меня заживо! Пусть самум-суховей засыплет меня, как мое рисовое бедное поле поле поле... Ооооо!.. Но и одинокая кость моя, засыпанная песками пустыни, возопит о любви! да! да! да! айя...

/появляется кишлачный лекарь Ильяс-Махдум с посохом в руках/

ИЛЬЯС-МАХДУМ. Сумасшедший! Дурной! Пенный! Бешеный!.. Бешеная ядовитая собака!

В него шайтан - бес вселился и гуляет! Эй, привяжите его к засохшему карагачу с муравьиными тропами!

/кишлачные зеваки охотно привязывают Насреддина веревками к карагачу, и Ильяс-Махдум сладострастно бьет его посохом/

ИЛЬЯС-МАХДУМ /мыча от удовольствия/ Уйди, уйди бешеный шайтан!

Покинь чистого отрока, дьявол вездесущий! Оставь отрока, старый облезлый

бес-шайтан!..

НАСРЕДДИН. Почтенный лекарь Ильяс-Махдум! меня уже били камчой - а шайтан не ушел! Вы думаете, он убоится вашего старческого посоха?..

Но мне больно! Муравьи с засохшего карагача сыплются мне на спину и ползут, жгут, жалят... Те самые муравьи... Предвестники смерти... Но, Я люблю Сухейль!..

НАСРЕДДИН /тихо/ Ах, Ильяс-Махдум, вы сами шайтан! Шайтан, забывший о любви! Всякий человек, забывший о любви, шайтан... да! да... айя!... Сухейль! где ты?

ИЛЬЯС-МАХДУМ. Бейте, бейте шайтана! не жалейте его!.. Лучше пусть он умрет но спасется!.. Еще в девятом веке шейх Абу Мухаммад ибн Закарийя ибн Яхья Рази относил любовь к тяжелым болезням! И советовал такие лекарства как постоянный пост....переноска больших тяжестей...и долгие изнурительные путешествия!..

НАСРЕДДИН. Но палки-то, палки разве мудрец советовал?

ИДЬЯС-МАХДУМ /вдохновенно/ Палки - это лекарство от всех болезней! Самое древнее и лучшее! Оно изгоняет все недуги из людей и целых народов!

Терпи, терпи, сынок, как терпел ты при обрезании!

Если останешься живым - будешь настоящим мужем!.. Жизнь - это баня, где надо отмыться от дьявольских грехов и соблазнов и младенчески чистым явиться в райские сады!

Терпи, сынок!.. Эй, бейте, бейте, не жалейте его! Гоните шайтана! Ай, хорошо! Душа ликует и тело летит до звезд, как от блаженного кальяна с иссык-кульской коноплей!..

… О.Аллах! Сколько нужно святой конопли, чтобы все человечество воспарило возлетело в райские, кудрявые сады от этой земли, где свищут плети и палки? и злые муравьи ползут по засохшему карагачу?.. Эй, бейте шайтана!...

/ Появляется кишлачный богатырь-кузнец Рустам-Палван. Он отбирает у зевак палки, а у Ильяса- Махдума посох, и освобождает Насреддина /

РУСТАМ-ПАЛВАН. Эй, правоверные! 3а что бы бьете отрока? За то, что он полюбил девушку? А вас терзает зависть?.. Истинно говорили мудрецы Индии, что мир погибнет от зависти... А вы забыли о любви? Скучно жить вам?

НАСРЕДДИН. Зачем меня били? Халат жениха изорвали... Халат жаль... Халат жениха не привык к побоям... я - то привык, а халат жаль...

Муравьи искусали мне спину... мы нарушили их дороги и тропы по дереву… Мы нарушили их жизнь, и они мстят мне...

ИЛЬЯС-МАХДУМ. О, мой младший брат! мой кузнец Рустам-Палван! Мы хотели излечить моего сына Насреддина! Изгнать из него шайтана!..

РУСТАМ-ПАЛВАН. /с мнимым состраданьем/ Почтенный лекарь!Вы, наверное, устали, отец?

ИЛЬЯС-МАХДУМ. Да, да!.. Трудно изгонять беса! Много сил требуется! Много палок!.. Очень я устал... Печень болит!..

РУСТАМ - ПАЛВАН. Лечить надо, отец!

ИЛЬЯС-МАХДУМ. Врач лечит других людей, а от своей болезни не знает лекарств... Великий Авиценна умер от неизвестной ему болезни....

РУСТАМ-ПАЛВАН. Но есть одно всеобщее лекарство! Вы сами говорили о нем! Оно изгоняет все недуги!.. Оно называется "палки", учитель!..

/ Ильяс-Махдум бежит, но Рустам-Палван с палкой догоняет его и бьет по спине /

РУСТАМ - ПАЛВАН. Эй, правоверные, глядите! Лекарство само преследует заблудшего больного!.. Ай, учитель, не торопитесь... вы поднимаете много пыли, и неблагородная пыль щедро садится на ваш благородный халат мудреца... Разрешите мне выбить, выгнать эту презренную пыль с мудрого халата!

Афф, учитель! вы проворны, как сайгак... и чем быстрее вы бежите – тем больше пыли на халате - и тем сильнее приходится выбивать ваш неповинный халат!...Ах, вот и моя палка устала!.. Прощайте, учитель с ногами вешнего, хмельного сайгака!.. Прощайте, щедрый поставщик кладбищ!

НАСРЕДДИН. Оставьте его... Нельзя бить старцев... Для битья есть молодые тугие спины, а не дряблые старческие лопатки...

РУСТАМ-ПАЛВАН. Говорят, что некоторые люди в старости высыхают и становятся чистыми, как китайский пергамент. И на этом пергаменте Аллах пишет Великие Письмена свои… А иные в старости зловонно гниют, отравляя жизнь близких и дальних... Этот старец из последних!... А я люблю ударить веселой ногой по гнилому, муравьиному, затхлому пню!..

НАСРЕДДИН. А я люблю арычную, глиняную воду! Я люблю Сухейль!

Арык течет - Сухейль ждет, и я приду этой ночью к Сухейль!..

РУСТАМ-ПАЛВАН. Пойдем ко мне в кузницу. У тебя спина, как треснувший, перезрелый, ходжентский гранат... Течет твоя гранатовая невинная спина!.. Пойдем в мою кузницу - помажем твою спину ирбитской, мятной, целебной мазью...

/Слышатся гортанные крики, и появляется Слепой Дервиш. Бродячий мудрец в остроконечном колпаке, с кувшином для подаянья и посохом с металлическими колокольчиками/

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. О Аллах! О возлюбленный Боже! О небеса! Ай, жжет, горит моя дряхлая, птичья душа! От любви! от любви к Тебе! Душа горит! а плоть жалкая, постылая дымит, как забытый на горе костер в осеннем дожде!..

НАСРЕДДИН. О, мудрый дервиш, вы говорите, что душа ваша горит от любви? И моя душа тоже горит! Но что такое душа? и где она?

Может, можно и ее помазать ирбитской мазью, чтоб не жгла и не болела? Как мою побитую спину?

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Ты любишь девушку?

НАСРЕДДИН. Да...

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Она и есть твоя душа. Соединись с нею... Она - вода на

твой огонь...

НАСРЕДДИН. За эту воду, учитель, меня уже дважды избили.

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Тебя притесняют? тебя избивают? Таков этот свет!..

Побивают камнями только плодовое дерево, а бесплодное - нет!... Будь плодовым, кормящим деревом! До самой смерти!...Пусть летят камни и сбивают твои тучные, сладкие плоды!...

НАСРЕДДИН. А вы были плодовым деревом, учитель?

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Я сам все отдал людям - дом, сад, молодую жену, коня, осла... Я стал бродячим дервишем - суфием, ибо пророк Иса сказал, что богатому трудней войти в царствие божие, чем верблюду в игольное ушко... Я оставил себе только старый халат, рубаху, чалму и разбитые сапоги. Я стал нищим блаженным! И пошел на базар просить милостыню, ибо Халиф Омар сказал: молитва доводит нас до половины дороги к Аллаху, пост приводит к дверям Его Дворца, а милостыня вводит нас Туда!..

И я пришел на базар за милостынью...

Но! О Боже! Я увидел такую нищую страну! такой нищий народ! такой базар нищих... что тотчас отдал людям последнее, что имел... и остался босой в одной рубахе!..

У меня осталось только мое ветхое тело - жалкая одежда вечной души!

/Дервиш рыдает/

НАСРЕДДИН. Странно... Я никогда не думал, что слепые могут плакать!

О Боже! что за земля? что за люди? что за страна, где и слепцы рыдают?..

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Это твоя родина, сынок... Хотя мудрец говорит: для богатых,

молодых, красивых, влюбленных - весь мир! Для нищих, старых, больных, убогих - лишь родина!... Для курицы – насест, для журавля перелетного - весь мир! все небеса!...

НАСРЕДДИН. Это подлая мудрость сытых!.. а моя родина - мой бедный

кишлак! и даже этот высохший карагач с муравьями - моя родинами он дороже мне, чем океан, который я с детства мечтаю увидеть!.. и увижу!..

Учитель, а почему рожденный у мелкого арыка мечтает увидеть океан?.. Учитель, а вы видели океан?.. Или вы родились слепым?

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. … Эмирский палач умело выколол мои глаза ореховыми тонкими стрелами, как китайскими, фарфоровыми ложками вычерпывают желток из яйца... И я видел в последний раз, как текли мои глаза по истрию стрел... Палач умелым был - я даже не почуял боли...

НАСРЕДДИН. За что, учитель?

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Мои глаза с детства видели океан горя! И этот океан необъятнее всех океанов, о которых ты мечтаешь...

Я увидел нищую землю и нищих дехкан - крестьян на полях... нищие кишлаки и сытые, равнодушные, безбожные города ... которые забыли Аллаха и которых забыл Аллах!.. да!..

Я увидел босых и в декабре детишек с распухшими от голода животами, похожими на купола богатых мавзолеев... Ай, эти невинные.маленькие люди с коровьими печальными глазами!..

Я благодарю Аллаха, что больше не вижу их! В нашей стране лучше всего быть слепым... А те, кто имеют глаза, притворяются слепыми...

А я кричу, воплю на всех дорогах, что Аллах сотворил всех людей равными, и не должно быть ни хозяина, ни раба!.. ни бедняка, ни богача...

Святой Омар ибн уль Харис говорил, что сам Пророк Мухаммад после смерти своей не оставил ни динара, ни раба, ни рабыни, ничего другого, кроме старого мула, лука и оружия!..

Надо успеть до смерти все отдать людям... я успел...

Или ты видел перелетную птицу, летящую в небесах с полным мешком добра в клюве?..

… Я слепец, но я открываю глаза зрячим. У меня слабые руки... они не могут поднять даже крестьянский кетмень - лопату... но я борюсь со Злом словом... языком...

РУСТАМ-ПАЛВАН. А надо бороться кетменем... по голове злодея!..

НАСРЕДДИН. Надо бороться и языком! и кетменем!

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Язык сильнее кетменя, хотя он похож на кетмень!..

РУСТАМ-ПАЛВАН. Когда терпение народа иссякает, кетмень превращается в святой меч!.. С кетменем человек не уйдет дальше поля своего, а с мечом можно пройти весь мир, поднимая все овечьи, покорные народы и племена!..

НАСРЕДДИН. Любовь сильнее и кетменя, и языка, и меча!.. Я люблю Сухейль! Я хочу пить арычную воду!..

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Эх, сынок! Слепой ты!.. Любить в наше время - все равно, что птице класть яйцо на караванной дороге! или вить гнездо в ветвях осенней золятой айвы... Прошел караван - и смял, удавил яйцо... Налетел ледяной ветер со снегом - и хрупкое гнездо рассыпалось, разлетелось, развеялось...

Сынок, погляди на эти слепые кривые глиняные кибитки! на этих несчастных, немых людей!.. Айя!..

Разве можно тут любить? Разве можно? Разве павлин может жить в навозном курятнике? Курицы и петухи затопчут его в свой унылый помет и пух!... Разве возможна небесная любовь в наши низкие куриные дни?

НАСРЕДДИН. Да, учитель! Возможна!... Даже Великий Шелковый Путь

зарастет колючкой и саксаулом, если новые караваны не пойдут по нему... А все караваны мира бредут не в поисках наживы и богатства, нет!.. Все караваны мира странствуют в поисках любви! да!

Это Меджнун ищет свою Лейли! по всей землей

Когда давят виноград - он рождает веселое, курчавое, летящее вино! А когда тиран и богачи давят покорный народ - он рождает великую любовь!

Любовь - это вечнохмельное, святое вино трезвых и бедных!

Я не знал этого, но вот явилась Сухейль - чаша этого кипящего вина!

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Ты слепой, дурной... Ты вешний, ярый, оглохший бычок!..

Мне жаль тебя!.. Но в твоих незрелых.зеленых.мутных словах есть золотой осадок

мудрости... А я всю жизнь искал золотой текучий песок мудрости...

А мне все больше встречался пустой песок, песок... Пустыня - это необъятная тоска песков по золоту! Пустыня - это земная жизнь, тоскующая по небесной мудрости!

НАСРЕДДИН. Учитель, и много золотого песка мудрости нашли вы?

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Погляди на мои пустынные ладони, сынок!.. Они наги!пусты!

весь золотой песок просыпался через пальцы... слишком тряской и кривой

была дорога... Остались на ладоняхт олько эти кровавые рубины-мозоли!.. Но я люблю эти рубины больше, чем золото!..

НАСРЕДДИН. А я люблю Сухейль! Я хочу пить арычную воду! Арык течет - Сухейль ждет! Учитель, помогите мне...

РУСТАМ-ПАЛВАН. Я помогу тебе, Насреддин. Пойдем в мою кузницу. Будем ковать цепь... Ночью полезем на крепостную стену!..

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Любовь и смерть кочуют неразлучно, как снежный барс-ирбис

и горная коза... Иногда барс бросается на козу, и они, смертельно обнявшись, сцепившись

напоследок, летят в бездонную пропасть!.. Но! Сынок! Пусть споткнется твой барс! и убежит твоя коза!.. Дай Аллах!..

Ай, Рустам - ака! ты же весь продрог, промок... ты стал дождем, брат!..

А я думал, что ты ушел в кишлак... а ты всю ночь меня ждал... а я был у

Сухейль... под камышовой, неприступной крышей...

РУСТАМ - ПАЛВАН. Кому дождь, кому - любовь... У тебя же это в первый раз, бычок, ...я волновался за тебя!... все прислушивался сквозь дождь - не зовешь ли на помощь меня? а?...

Такая ночь однажды в жизни бывает! Одна на всю жизнь! Как мать!!

НАСРЕДДИН. Накинь на мокрые плечи чекмень, брат... это ее чекмень... Он сухой!.. Хотя он тебе мал...

РУСТАМ - ПАЛВАН. Пойдем ко мне в кузницу... выпьем бузы... Согреемся... Развеселимся!.. Плясать от радости будешь, бычок? Ха-ха!

НАСРЕДДИН. Буду плясать! петь! кричать, как вертящиеся дервиши кричат! Бежим в кишлак, брат!.. Но ты куда-то глядишь, брат?

Или видишь кого-то в это незрелое, сизое, опасное утро?

Или это туманы призрачные неясные, как волки, бродят меж деревьев?

РУСТАМ - ПАЛВАН. Нет, бычок... нет никого на стене... показалось мне от

бессонницы и дождя... Пойдем... Только ты иди первым, как жених! я за тобой! Как верная покорная невеста или жена! ха-ха!

/на стене появляется Кара-Бутон с луком и стрелами. Он целится в Насреддина/

НАСРЕДДИН. Ха-ха! Ака, чекмень вам мал! Смешно! Плещется, как бабочка на спине тигра!.. Как только он держится? на чем? Почему не падает?

РУСТАМ-ПАЛВАН. Держится, бычок! Крепко держится! Как приколотый... прибитый!

/стрела попадает в спину Рустама-Палвана, но Насреддин идет впереди и не видит/

НАСРЕДДНН /удивленно/ Ака, вы поскользнулись?.. Земля текучая, гиблая... неверная... И вы поскользнулись и упали?

РУСТАМ–ПАЛВАН /улыбаясь/ Нет, бычок... Вернее, уже бык!.. Земля не виновата. Тут стрела...

/он падает на землю/

НАСРЕДДИН /потрясенно/ Рустам – ака! Брат! у вас в спине стрела! вот она, еще доожит, еще трепещет! еще она живая...не остыла!.. айя!

Я знаю эти монгольские, ореховые, гибкие стрелы с длинным, извилистым. зубчатым наконечником... Их называют "летающими орлиными клювами"!

Они клюют насмерть! Глубоко! Разрывчиво! Такими стрелами убивают слонов!..

РУСТАМ-ПАЛВАН /улыбаясь/ И кузнецов!.. Или меня приняли за слона?..

Ха-ха!..

НАСРЕДДИН. Ака! вот почему чекмень не падал с вашей спины! Он был прибит, приколот к живой спине вашей этой слоновьей! подлой! лисьей стрелой!

Брат, кто пустил эту собачью! волчью! бешеную стрелу? Подождите, ака, не засыпайте! Скажите!..

РУСТАМ-ПАЛВАН. Кара - Бутон... он там... в тумане... на стене... на этот раз

он не промахнулся... он еще хороший охотник!..

На людей он охотится лучше, чем на зверей...

НАСРЕДДИН./горячо/ Брат, вы закрыли меня спиной... вы знали, ака!..

Вы приняли! вы взяли мою стрелу! Зачем, брат? Это не ваша стрела! Вы взяли чужую стрелу! 3ачем?.. отдайте стрелу мою, брат...

РУСТАМ-ПАЛВАН. Бычок, теперь можешь взять... она кроткая... холодная... она ледяная теперь... а была огненная...

Вот стрела летела и пела... Вот человек шел и пел... А потом они встретились - и вот оба мертвые лежат на земле!

Зачем была эта встреча? А, Насреддин?

Бот загадка бытия! А?..

НАСРЕДДИН /горько/ это была моя стрела... Зачем вы взяли чужую стрелу?

РУСТАМ-ПАЛВАН. Я взял твою стрелу... ты возьмешь чужую... Так люди спасают друг друга... И потому жизнь на земле побеждает смерть... да...

А мне весело было с тобой, бычок... вернее, уже бык!..

Но! что-то спать хочется... подушку принеси, бычок... подушку и одеяло... И спину прикрой, где стрела... Холодно там, бычок... голо! зябко!..

Ай! Помоги Аллах! не привык я засыпать на дождливой мокрой скользкой дороге...

/Насреддин острожно вынимает из спины усопшего стрелу. И берет в руки обагренный кровью чекмень/

НАСРЕДДИН. На жемчужном чекмене два следа! Две крови! Две крови самых дорогих, близких, возлюбленных, родных мне людей...

Одна кровь - радостная кровь Сухейль!

Вторая кровь - жгучая, жгущая, как раскаленнее чигирное масло, кровь Рустама-Палвана... Две невинные крови!

Два следа!.. Навек они даны мне...

Я отомщу!

Я верну эту подлую стрелу Кара-Бутону! Клянусь!

/появляется Кара - Бутон и стражники/

КАРА-БУТОН. Эй! хватайте, вяжите этого вора! Похитителя чужих плодов!.. Вошь чужих одеял!.. И он срезал своим убогим ножом пурпурный, невинный бутон весенних ширазских роз! ой! ой! ой! И он, как моль, изъел, источил

первый шелк девичьих ног! ой!..

А садовник с золотым ножом стоит у куста, где украден бутон! ой! ой!

НАСРЕДДИН. Атабек! вы не садовник с золотым ножом, а вы убийца с подлой стрелой! Только подлец стреляет в спину беззащитной жертвы...

/стражники связывают Насреддина, но он успевает спрятать в сапог

цепь/

НАСРЕДДИН. ...Но я верну вам вашу трусливую! заячью! змеиную стрелу! И не в спину, а в волчье ваше лицо, атабек! В глаз!.. И я не промахнусь!

Убийца, Облезлый дряхлый камышовый кот... Вам надо ловить водяных крыс, а не юных, спелых дев и рдяных алых жен!..

/1-ый стражник вынимает нож и склоняется над связанным Насреддином/

1-ый СТРАЖНИК /вопросительно глядит на Кара-Бутона/ Резать, атабек? Резать этот бутон? этого болтливого барашка?.. Нож острый!неслышный! Я с утра наточил его... чуял - будет работа!.. Резать?

НАСРЕДДИН /улыбаясь, хотя нож дрожит у его горла/ Эй, стражник… брат! Какие у тебя прекрасные, голубые. согдийские глаза! как у древних бухарских мавзолеев!.. Ты, наверное, горец? Такие глаза бывают только у людей, живущих рядом с небом!.. А?...

1-ый СТРАЖНИК. Да! Я горец... А тебе что? Я-то горец, а ты сейчас будешь подземным жителем! Мертвецом!..

НАСРЕДДИН. Глаза у тебя, горец, как небеса прекрасны, а душа черна, как твой сапог! Ох! Уже и в белоснежных, альпийских лугах завелись черные люди, как рыщущие, смоляные блохи в благородной, белопенной кунградской кошме! Жаль, горный брат мой!..

1-ый СТРАЖНИК /дико кричит/ Я - блоха в белой кошме?!.. Я отец десяти прекрасных детей! У меня три любимых жены!.. А ты назвал меня блохой... /к Кара-бутону/ О, атабек! Можно мне его резать? Резать? Я очень! очень хочу

его резать!.. Нож сладко, нежно, неслышно, ласково войдет в его горло, как в перезрелую, треснувшую, хивинскую, красномясую дыню! да! да! да!...

КАРА-БУТОН. Подожди, благородный Хасан!.. Он не заслужил мгновенной, сладкой смерти! Он должен умирать медленно и мучительно! В зиндан его! В подземную тюрьму! Пусть дозреет там, как осеннее яблоко в темном сарае!..

1-ый СТРАЖНИК /почти плачет/ Но я хочу! хочу его резать! Нож мой хочет! Надоело без дела сидеть, томиться! Надо резать!

НАСРЕДДИН. Положи нож в сапог... Отдохни немного, палач с голубыми очами! Ведь у тебя так много работы в нашей святой стране... надо и отдыхать!

Мне жаль тебя, палач-труженик с небесными глазами! Жаль безработных палачей, а их множество в стране нашей овечьей!..

КАРА-БУТОН. В зиндан его!..

НАСРЕДДИН. Я верну вам вашу подлую стрелу, атабек! Клянусь...

/стражники уводят Насреддина. Он останавливается около мертвого Рустама- Палвана/

НАСРЕДДИН. Прощай, мой мертвый, вечный друг Рустам-Палван!..

Прощай, мой родной брат! Невинно убиенный на дождливой, осенней дороге! Убитый вместо меня... Взявший мою стрелу... Прощай!.. Я отомщу!..

А я и не знал, что на земле существуют подземные зинданы - тюрьмы! Ах, кладбища с живыми постояльцами!.. Тут, в смрадных ямах - колодцах люди заживо погребены, похоронены, забыты... Замогильные люди!..

Люди - черви подземные...

Ах, Сухейль! Сухейль! а мы хотели построить высокое, птичье гнездо

любви на дереве!.. а тут люди роятся, надеются и под землей дышат...

под ними пляшут Кони Апокалипсиса - и несут их в ад!..

Я вижу!в ижу скорую гибель нашей страны! и набеги победных соседей -

народов и восстание племен внутри моего народа!.. Я вижу, как Великий Шелковый Путь покроется дикой колючкой, где скелеты верблюдов будут лежать впепемежку! вобнимку с костями забытых погонщиков?..

НАСРЕДДИН Учитель, нам нужно выбраться на землю, пока не пришли Последние Времена!.. пока смирные покорные ослы не стали огненными конями...

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Отсюда никто никогда не выбирался живым. Только мертвым?

НАСРЕДДИН. /горячо/ А мы выберемся живыми! И я освобожу вас, Учитель! И всех, кто сидит в зинданах моей родины!

Эй, Кара-Бутон, я верну тебя твою стрелу!..

Сухейль, Сухейль! ты будешь ждать меня?..

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Сухейль - это звезда Канопус! Главная звезда созвездия Корабль Арго… Это счастливая звезда... но ее не видно из ямы...

НАСРЕДДИН. Учитель, а мы скоро увидим эту звезду! скоро!.. И все поплывем в вечном Корабле Арго по вечному, звездному океану...

/камышовая циновка над ямой уходит, впуская режущий свет. Наверху появляется голубоглазый Первый стражник/

1-ый СТРАЖНИК. Эй, слепые черви! борцы за всеобщее счастье! Вы еще не съели друг друга? Ха-ха! Теперь я ваш хозяин! Атабека срочно призвали в Бухару ко стремени Эмира... Скоро будет война!.. Эй, слепой Пророк? это ты напророчил, накликал Последние Времена!.. это ты накликал войну? И за это попал в зиндан!..

Я хотел резать вас, как хивинскую дыню... но вы сами пожрете друг друга от голода... Советую начинать с этого... с молодого... с сына горшечника-макокурильщика... Он хоть костлявый, но еще свежий?

Прощайте! Встретимся на кладбище!..

НАСРЕДДИН. Эй, пьяный осел Последних Времен!.. Уж из тебя-то никогда не получится Конь Апокалипсиса!.. Твои блудливые, кривые слова часты и пусты, как козьи маслянистые шарики. Истинно говорят мудрецы, что лучше дерьмо из зада, чем из уст!.. Айя!

1-ый СТРАЖНИК /улыбаясь/ Ты прав, Насреддин! Я замыкаю уста! Пусть говорит мой зад!.. Погляди на мою беломраморную раковину вместо голубого неба!

Эй, острослов Насреддин, лови мои благоуханные жемчужины! не упусти свое быстролетящее, быстротекущее счастье!.. Лови!..

/Стражник снимает штаны, усваивается над ямой. Насреддин вынимает цепь

с крючком из сапога и ловко швыряет ее вверх. Крючок цепляется за штаны стражника—и тот летит вниз с большой высоты. Падает на землю и теряет

сознание/

НАСРЕДДИН. Рыба сама пришла на крючок!..

ШУКУР - АКА /склонившись над стражником/ Готов?.. Иль дать ему еще

немного ногой по его беломраморной раковине?..

НАСРЕДДИН. Не надо! Хватит ему! Он не скоро очнется… Его подвела страсть к остроумию, любовь к наперченному слову!

Не надо казнить за это благородное желанье!.. Да и осуществить свою угрозу он не успел, бедняга!.. Ты же знаешь, Шукур-ака, как трудно прерываться в такую минуту!..

Но надо спешить, пока не явилась стража!..

НАСРЕДДИН. Шукур-ака, полезай наверх первым. Погляди - нет ли там других стражников... Быстро!..

/Шукур-ака с обезьяньей ловкостью карабкается по цепи/

ШУКУР-АКА. Эй, Насреддин, никого нет! Быстрее вылезайте! Я держу цепь крепко! Смелее, братья!..

НАСРЕДДИН /к Слепому/ Учитель, я помогу вам! поднимайтесь, я подсажу,

поддержу вас... беритесь за цепь... Пойдемте на волю...

И мы вновь увидим Корабль Арго!.. Плывущий в небесном океане!..

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Воля в душе человека, сынок!.. И там же - пристань всех земных и небесных кораблей!.. О старый! усталый! Чу!.. Слышишь? Это мой ангел Азраил бьет в барабан переселенья... Оставьте меня, сынок...

Земные дороги мои иссякли... Заросли глухим, непроходимым емшаном!

Мои жилы, как пересохшие в пустыне реки - ах, как я любил в молодости бродить босыми ногами по отим пересыхающим, щекочущим рекам!..

Оставьте меня здесь, сынок!..

НАСРЕДДИН. Учитель, но вы не говорили мне, что людям нужно светлое слово? Слово Истины!

Слово божьей Правды!.. И вы хотите, чтобы это Слово осталось на дне

зиндана? под землей? в могиле?..

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Зерно всегда бросают в землю... Сынок, я устал будить

вечноспящих... кричать в уши глухих… указывать путь слепцам… я устал от страны, где только слепец с выколотыми глазами видит...

И меня не надо нести на кладбище - я уже заживо в могиле... Но ты, сынок, молодой, вольный! Ты иди к людям и неси слово Правды…

И не страшись палачей! Что они могут сделать с тобой? Только выколоть глаза... только отрезать неповинную, чистую голову... И все! Какая это малость!.. Душу-то они не выколят... не отрежут...

Сынок! Иди на Великий Шелковый Путь! На Великий Путь борьбы со Злом! Оставь маленькую тропинку своей маленькой муравьиной жизни и иди на Великий Путь...

Я вижу! вижу - Аллах дал тебе великий и редчайший дар бессмертия? Это горький и страшный дар - дар бессмертия! Ты обречен жить вечно - и вечно страдать, и мучиться за людей...

Ты станешь легендарным мудрецом и острословом, хотя мудрость и смех – враги! Но ты помиришь, их !

И ты прославишься во многих народах и странах! Но для этого ты должен покинуть маленькую тропинку своей тихой, незаметной жизни и уйти на Великий Путь, где бредут тысячи караванов, и народов, и племен, и языков!..

/Слепой обнимает Насреддина. Насреддин плачет. Слепой утешает его/

НАСРЕДДИН /плачет/ Прощайте, Учитель... Я пойду на Великий Шелковый Путь! Я отомщу Кара-Бутону... Я освобожу всех, кто томится в зинданах земли... И тогда вернусь в свой родной кишлак... на свою маленькую, родную тропинку... И тогда вернусь к Сухейль...

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Великий человек, родившийся в глухом запыленном, безвестном кишлаке, похож на золотого шмеля, летящего над муравейником... Муравьи познают золотого шмеля только тогда, когда он мертвый упадет на землю... Прощай, Насреддин!

НАСРЕДДИН. Прощайте, учитель...

МУСТАФФА – БОБО /задумчиво/ Мудрецы говорят: тот, кто уезжает - увозит с собой только четверть страданий!.. Сынок, я знал, что скоро ты навсегда покинешь нас - и три четверти страданий выпадут на нашу долю...

Я разбужу мать! Она всю ночь не спала, ждала тебя, мучилась, чуяла, что ты придешь, и вот под утро слепо уснула на дряхлой кошме...

НАСРЕДДИН. Отец, не будите ее! Пусть спит... Мне так больно прощаться

с ней... Пусть спит моя мать... Глядите, отец, у нее усы растут... я только

сейчас заметил...

/Насреддин улыбается - он хочет улыбкой смягчить горечь разлуки/

МУСТАФФА-БОБО. Это от старости... Старость приравнивает мужчин и женщин… У Аллаха нет ни мужчин, ни женщин, ни жен, ни детей, ни друзей, ни врагов - есть только души - чистые и нечистые!.. Одни идут в рай, другие - в ад!..

НАСРЕДДИН. А я пока иду на Великий Шелковый Путь...

МУСТАФФА-БОБО. Насреддин, ты надолго уезжаешь... Может быть, мы и не увидимся здесь... Я давно хотел тебе сказать, сынок... сын...

/он плачет/

НАСРЕДДИН. Отец.. .родной... я давно хотел вам сказать... Вы великий мастер вы лучший в стране гончар, хотя ваши руки дрожат... Но эта живая дрожь передается вашим кувшинам, пиалам, хумам... Вот они стоят, мерцают в нашей кибитке...

Но я люблю ваших подбитых, низких, земных птиц!

Я люблю несчастных птиц, отец... Я люблю неочастных, подбитых жизнью людей... Их так много на земле! И я хочу помочь им!..

И потому я ухожу на Великий Шелковый Путь... Но я скоро вернусь к вам, мокиродные отец и мать... скоро!..

МУСТАФФА-БОБО. Я должен тебе сказать, сынок... на прощанье... открыть тебе горькую тайну...

А я люблю поидорожную вольную алычу!.. Она открытая, не удушенная

слепым дувалом! Она дарит ягоды с золотой, текучей мякотью прохожим, запыленным странникам… А Вечная Книга говорит: И не забывайте о странноприимстве, ибо под видом странников могут придти Ангелы Аллаха!... А я хочу быть придорожной, щедрой алычой, открытой всем людям!.. да!

/Насреддин обращается к Мустаффе-бобо/

Отец! не надо! я знаю эту тайну... и я не верю в эту бредни кишлачных старух!.. не верю! не верю! отец!..

МУТСТАФФА-БОБО /весь в дыму кальяна/ Мы долго были бездетными... Аллах не давал нам потомства! О, сколько раз, таясь от людей, бегали мы за погребальными носилками на похоронах, чтобы душа усопшего, как тихая веющая бабочка, перешла, впорхнула в душу нашего будущего мальчика!

Но бабочка не слышала - наших - молитв... Тогда мы - пошли на Великий Шелковый Путь... к Амударье... к древней богине Ардвисуре Анахите... к широко разливающейся... целебноносной… выращивающей тучные, стремительные семена мужей... подготавливающей каракулевые, сладчайшие лона жен.. .делающей легкими роды всех матерей...

И мы по древнему поверью бросали соль в необъятную реку! много соли! Река соленой стала, как море...

НАСРЕДДИН. Ах, вот почему все моря и океаны соленые!..

МУСТАФФА-БОБО. Там было много бесплодных мужей и жен... Много соли ушло к Анахите...

НАСРЕДДИН. И все бросали соль?

МУСТАФФА-БОБО. Да! Таково повеленье Богини!...

НАСРЕДДИН. Отец, вам нужно было бросить Анахите кусок сахару! Она, наверняка, устала от соли... Как верблюд от солончака...

МУСТАФФА-БОБО. Я так и сделал... тайком от жены!.. Я бросил Анахите в волны кусок бухарской, кунжутной халвы!..

И! Сразу услыхал твой плач, мой мальчик! мой Насреддин!.. О, Аллах! Ты лежал на маленьком, речном, травянистом островке Аранджа-бобо!

А рядом с твоей влажной головкой стоял глиняный кувшин с недопитой бузой и лежали две нетронутые самаркандские лепешки слоеные... вот и все, что оставили тебе твои родители...

НАСРЕДДИН /тихо/ Кроме жизни...

НАСРЕДДИН. Отец, не надо... не надо... не надо...

О Аллах! Велик и многоязык Твой кишащий! Неоглядный базар, караван-сарай народов несметных, проходящих по Великому Шелковому Пути!..

Сынок! я знал, что ты уйдешь на Великий Путь... Ты там родился - и туда стремишься... как птица льнешь, тянешься к родимому гнезду... Да! да! да! Ты хочешь найти своих истинных родителей - отца и мать! да?..

НАСРЕДДИН /вздрогнув/ Нет, отец! нет, родной! Мое гнездо – здесь! Я вернусь сюда, и мы снова будем сажать рис, и пить бузу из ваших дивных пиал! да!

МУСТАФФА-БОБО. Нет, сынок!.. ты не скоро вернешься… поле рисовое сорняком зарастет и песком покроется...кибитка развалится... муравьи съедят ее... а черви - нас...

НАСРЕДДИН. Прощайте, отец... не надо будить мать... Я ухожу на Великий Шелковый Путь...

/Неожиданно Мустаффа-бобо быстро поднимается по лестнице на крышу кибитки. Он курит кальян. И вдруг начинает кричать./

МУСТАФФА-БОБО /кричит/ Сынок, но что такое Великий шелковый Путь? Ха-ха! Это лишь жалкая, пульсирующая жилка на руке Аллаха! Аллах велик! а человек мал! да! да! да!..

А что такое вся земля?... Пророк сказал, что вся земля - лишь потертый, маленький молитвенный коврик для молящегося Аллаху!...

Ай, сынок, я хочу тебя на прощанье сказать еще одну тайну?... Ты видишь - я высох от мака… я стал легким и летучим, как птичий пух!...

И вот по вечерам и по утрам, когда приходит большой ветер от Памира, и Гималаев, и Тибета - а этот ветер приносит души великих, усопших мудрецов Индии, Тибета и Китая - я тихо взлетаю в этом ветре и летаю с кальяном над землей!.. и над твоим Великим Шелковым Путем...

Сынок, я печально гляжу на землю, человеков...

Аллах сотворил только человека и природу! Все остальное - все эти города,

дома, куль туры, цивилизации, машины, деньги, золото, яства, одежды - сотворил дьявол... и твой Шелковый Путь сотворил дьявол... Есть только один истинный путь - Путь к Аллаху!.. Но землей завладел дьявол!.. И что же мне жалеть, расставаясь ьс землей - владеньями шайтана?...

И потому я высох от божьего мака и летаю над землей с душами усопших мудрецов... и мы летаем над печальною землей и рыдаем над страданьями людей... и никто не поможет им, кроме Аллаха!..

НАСРЕДДИН /тревожно/ Отец, вы устали... вам надо поспать... без кальяна... без мака... без усопших, летающих, великих мудрецов... отец, вы сами мудрец!

МУСТАФФА-БОБО /кричит с крыши/ Когда я летаю над землей, я вижу, что на земле не осталось любви между человеками?.. А всякий человек заботится лишь о своем животе и плоти близких своих... и пастут на земле войны

за золото…и растут на земле заборы и дувалы... и эта земля шайтана!..

Даже суслики – тарбаганы, чуя землетрясенье, выходят из нор и жмутся друг к другу, а люди бегут друг от друга, не чуя Великой Беды последних времен!..

И только пьяницы и опиекурильщики еще любят бескорыстно людей и страдают за них... да! да! да!.. В нашей стране только подлец трезв!..

Ой, я устал жить! устал говорить! Скорей бы утренний Ветер пришел и меня унес!..

НАСРЕДДИН. Отец, слезайте с крыши... не будет никакого ветра...

Утро тихое! нежное! алое, как сон моей матери... не надо будить ее... тихо!..

МУСТАФФА-БОБО /как безумный/ Чу!.. Вот он идет! Я слышу его! Вот он!..

Мой ветер-спаситель... Ты слышишь? слышишь? слышишь?

/К ужасу Насреддина слышится дикий свист ветра. И вдруг порыв

бешеного ветра сносит Мустаффу-бобо с крыши и возносит над кибиткой, и уносит легкое его тельце усохшее с кальяном во рту/

НАСРЕДДИН /карабкается по лестнице вслед за отцом, но тщетно/ Отец, куда вы? куда? куда?

МУСТАФФА-БОБО. Сынок, я понял, сколько надо мака, чтобы все люди улетели от грешной земли! я понял! Надо всю землю засеять маком - тогда все человечество взлетит в небеса, а на земле останется только прекрасное! маковое! пурпурное поле! поле! поле! да!.. прощай сынок!.. прощай...

Тот самый выцветший хоросанский ковер? на котором меня забыли, оставили мои блаженные, выцветшие отец и мать?...

О, мои родные, дальние, святые родители!

Вы пили, проливали вино и масло на этот ковер? Вы были хмельными! счастливыми! безумными, полноводными, как наши вешние реки?

И потому проливали вино и масло на ковер? И потому пролили меня, младенца, в этот мир?..

Ай, где вы ныне? и живы ль?

И на какой хоросанский ковер пооливаете щедрое вино и масло?

Дай вам Бог вечно быть веселыми и хмельными!

Дай вам Бог вечно проливать на вешний, травяной ковер вино и масло!

Дай вам Бог! Я навеки люблю вас!..

Но... не из-за вас иду я на Великий Шелковый Путь...

/Насреддин подходит к кусту белых роз и склоняется над ним/

НАСРЕДДИН. О, мой куст зимних, астрабадских роз!.. Ты расцвел в утреннем. теплом, зимнем тумане!.. Тебя моя мать Ляпак-биби вырастила... и вот за эту ночь ты распустился, раскинулся снежными лепестками...

Ты прощаешься со мной, куст снежных роз?..

И я брожу в твоих ледяных лепестках жаждущими ноздрями...

Куст, куст , где твои медвяные теппкие ароматы?...

Куст, твои снежные лепестки в инее... потому они не пахнут...

Ах, мой ледяной снежный куст с запахом ледяного, свежего инея!..

Прощай, куст! Прощай моя отчая! саманная! кривая! низкая, как подбитая птица, родимая кибитка!.. Я скоро вернусь!...

/Появляется, как призрак в тумане, Ляпак - биби. Она неслышно, бережно обнимает Насреддина сзади/

НАСРЕДДИН /тихо/ Мама, зачем вы проснулись?.. Ваши руки пахнут свежими лепешками.. .А губы пахнут полевой, осенней, чистой, звонкой травой... голубым, коровьим, медовым сеном...

Мама, зачем я ухожу из родной кибитки?.. нигде! никогда мне не будет лучше, чем с вами...

ЛЯПАК-БИБИ. Сынок, как же я могла спать в такое утро?.. Выпей кумыса? Он дает много силы!.. Выпей... На дорогу далекую...

НАСРЕДДИН /пьет кумыс/ Мама, спасибо за кумыс... Я скоро вернусь! скоро... Скоро... Ноги ахалтекинца быстро принесут меня к родной кибитке

ЛЯПАК-БИБИ. Возвращайся скорее... я найду тебе невесту... Не простудись в дороге... Утром ветер густой! острый! бешеный!... Горький ветер! Он уносит с земли старых, больных, безумных людей... Скоро он унесет меня вслед за моим мужем... он не может без меня и там! там! там!... кто там постирает ему его пахучий от дымного мака халат?..

Ах, утренний ветер! Он, как дым в глаза лезет... режет глаза... От него слезы текут... даже петухи иногда от него плачут... Оттого и кричат, что плачут... И люди тоже плачут... От ветра, сынок...

Я тоже плачу... От ветра!..

/И она уходит в туман/

НАСРЕДДИН. Прощайте, мама... я знаю! я чую, что никогда больше на этой земле не увижу вашего дивного, бездонного липа... ваших струящихся, как спелое пшеничное поле, глаз... вашего горбатого, гордого носа...

ваших певучих гибких хлебных рук... ваших бедных, дергающихся, мужских усов!.. Ооооо!..

А в кишлаке уже кричат хриплые, алые, сырые петухи! Айя!

У них в горле иней утренний лежит, как в лепестках астрабадских роз ледяных!.. И потому петухи хрипло, разрывающе кричат!

Эй, прощайте мои родные кишлачные петухи!..

Петухи кричат, но мой родной кишлак еще спит... Петухи кричат, но еще спит моя дымная утренняя земля... Петухи уже кричат, но еще спит сонная, глухая, немая родина моя!..

Ай, земля! ай, родина моя!

Я хочу быть твоим зимним, цветущим кустом астрабадских роз!..

Я хочу быть твоим ранним, хриплым, свежим глашатаем – петухом!..

Пусть иней ледяной, колючий, косматый лежит в алом, хрупком, рваном горле моем!.. Пусть иней схватывает, удушает горло мое!

От этого песня моя свежа! Эй, хочу быть кустом... и кричащим средь немоты и сна петухом! Ооо!..

/Снег летит густой. Метель заволакивает Насреддина, куст, осла.../

Сухейль! Я нашел наше дерево... вот оно... А на снегу разбитые камышовые циновки... и разрушенная бухарская суфа... Наше высокое птичье гнездо лежит на снегу... как то далекое воробьиное гнездо с текучими, воробьиными яйцами и пуховыми птенцами-слепышами...

А от обмелевшего арыка и бешеной реки - только полузамерзшие. скользкие ручьи... едва шевелятся в снегу... Уууу

Сухейль! Кара-Бутон убил моего невинного друга... Я должен найти его...

СУХЕЙЛЬ. Он отравил моего отца в гареме...

НАСРЕДДИН. Сухейль, я был в зиндане… Сухейль, столько несчастных томится в тюрьмах, и некому помочь им... Я хочу освободить их... и вернусь домой!

Сухейль, а, может, зря я ухожу на Великий Путь? айя!.. О Боже! куда я ухожу? Да что еще есть в мире прекрасней твоих глаз, Сухейль?

Что есть в мире нежнее этого алого, алого, утреннего сада?

Сухейль! куда я ухожу? зачем? Сухейль, может мне остаться? Сухейль, у нас будет сто ярых, алых детей!.. А, Сухейль?

СУХЕЙЛЬ. Нет! нет, ака... Вы должны найти Кара-Бутона... вы должны помочь несчастным...

НАСРЕДДИН. Сухейль, не таись за деревом! Выйди хоть на миг! Или я сам пойду к тебе!.. и поймаю тебя!

НАСРЕДДИН. Прощай, Сухейль!..

Но! Возлюбленная моя!

Ранней весной - когда цветет в пустыне саксаул - розовый сосок песков! когда цветет! живет! колеблется!сыплется, летучшли лепестками-жемчугами

от ветра у реки снежнокудрая блаженная первоалыча

Ранней!ранней первой весной

Пойдем пешком!

Возлюбленная моя! И я понесу! поберегу! полелею в руках узорчатые! сафьяновые! изумрудные тихие! тихие кауши-сапоги твои... Теплые еще от твоей чародейной! вольной! веселой ноги!

Сухейль! пойдем пешком, босиком из Хивы в Бухару ранней весавй?..

СУХЕЙЛЬ. Пойдем! пойдем! ранней весной! пешком! босиком! из Хивы в Бухару! Возлюбленный мой!..

НАСРЕДДИН. Ты будешь ждать меня, Сухейль! дочь бека?

СУХЕЙЛЬ. Да, сын гончара... Арык течет - Сухейль ждет!

Река течет - Сухейль ждет... Смерть придет - Сухейль еще больше ждет! Смерть уйдет - Сухейль ждет... оооо...

НАСРЕДДИН. Прощай, Сухейль!

СУХЕЙЛЬ. Прощайте, Насреддин...

/Насреддин убегает... Сухейль уходит... Появляется Слепой Дервиш/

СЛЕПОЙ ДЕРВИШ. Сказано в древности, что люди часто ходят по маленьким

тропинкам своей жизни, забывая о Великом Пути Добра! О Пути извечной борьбы со Злом!.. Нельзя дать Великому Пути Добра зарасти колючкой и травой, как зарос, увял, истаял Великий Шелковый Путь... И отрок Насреддин ушел с маленькой тропки своей жизни и пришел на Великий Путь... Он стал легендарным Ходжой Насреддином - мудрецом и острословом 43 народов и стран...

По этому Великому Пути Он бессмертно бродит и поныне вместе со своим дряхлым ослом аль - Яхшуром...

Говорят, что однажды великий Ходжа Насреддин является каждому человеку,

но не всякий узнает его!..

А вы не встречали его?..

А Любовь?

А Сухейль?..

Арык течет - Сухейль идет... Река течет - Сухейль ждет... Смерть придет - Сухейль еще больше ждет... Смерть уйдет - Сухейль ждет!...

Ооо... Храни вас всех Господь!..