Тимур Зульфикаров
ОБРАЩЕНИЕ К РУССКОМУ ЧЕЛОВЕКУ


Это письмо мне вручил ветхий дед Андрей в далекой владимирской деревне Артемовке.
Дед сказал: "Прошлым летом у нас в деревне жил ликвидатор Чернобыльской аварии. Он не говорил нам даже своего имени, словно чего-то остерегался. Мы называли его просто: "Старик"…
Однажды он шепнул мне: "Все мои друзья-ликвидаторы, изрезанные невидимыми лучами, уже давно в земле… Я один остался — недорезанный… Мне стыдно перед ними… Но скоро мы с ними встретимся"…
Говорят, он в то же лето и помер. Ушел к своим друзьям…"
Дед Андрей добавил: "Если в Письме что-то не так, ты поправь… Ты же писатель…"
Я кое-что поправил.
Вот это Письмо…

…Горит твой дом!.. Горит страна твоя! Горит народ твой!.. Что же ты стоишь? молчишь? брат мой…

…Сколько же нас, русских, должно остаться на земле, чтобы мы, наконец, безраздельно полюбили друг друга?.. как любят и подпирают веками друг друга мудрые иудеи?..

…О, русский человече, человек! О, брат мой!..
Вот человек упал и лежит беспомощно на улице города — а все проходят мимо… Это наша страна упала… Это мы лежим — недужные, беззащитные на улицах обессилевших городов и деревень наших… Как же так это случилось?..
…Недавно был я в Тульской губернии, в дальней деревне полузаброшенной, нищей. Увидел там льняных полуголодных детишек, однако веселых и родных.
Увидел пьяных мужиков и ветхо-бедноодетых крестьянок, и старух подслеповатых, глядящих из окон согбенных изб своих.
Увидел, брат русский мой, бедное чье-то потраченное белье, что сушится на осеннем, огромном нашем родном русском ветру… такое белье уж изношенное надо не сушить, а выбросить, а нет другого. Все мы стали блаженными оборванцами на огромном, бесприютном, историческом ветру. За пьяных мужиков — не обидно, за наших женщин и детей беззащитных — до слез пронзительно, обидно и страшно.
Увидел я, брат мой безвестный, избы, которые уже накренились к земле, уже уходят они в землю, и некому их удержать поправить… уже не могут они справиться с зовом земли и хотят уйти, претвориться в землю святую, безмолвную нашу…
У нас на Руси даже избы устали от несчастий и бед нескончаемых.
О, брат подгулявший, подвыпивший мой, с бутылью водки иль пива в руках, а кто их защитит, кроме тебя, кроме меня, кроме нас? А у нас руки заняты бутылью… А мы дрянную, убийственную водку попиваем…
Увидел я, родной мой русский брат, палые плетни, рухнувшие в несметную, победную траву… лежат, как ребра изломанные наши… Да!..
…Брат мой, русский! русич! русак! росс! Тут-то, в тульском поле, и пронзила мое сердце Золотая Игла! Или это древляя, кочующая со времен Чингисхана Золотая залетная Стрела залетела мне в сердце? Боль тончайшая, молниеносная…
Я вначале решил, что это инфаркт — от него нынче полегло и ложится в землю довременно множество русских человеков.
Брат, это мы, твои родные русские братья, сестры, отцы, матери, жены, деды, убитые во чреве младенцы досрочно ложимся в нашу землю, уже уставшую нас, хладных, застывших досрочно, принимать…
Земля наша ждет наших работных, потных рук, а приходят хладные, бездельные, пианые тела наши, которые — Прости Господи! — и на удобренье даже не годятся.
Земля-то наша за тысячу святых, крещеных лет привыкла принимать воинов горячих, а не хладных, пьяных трусов!.. А?..
А не стыдно ль нам перед нашей Землей Русской-Хранительницей Великих и отважных Заступников наших? А?..
…Брат родной, русский мой! Но когда я глядел на эти избы поникшие, исстрадавшиеся и на бедное белье на ветру, пронзили мое сердце и душу Золотая Игла, Золотая Стрела. Но это был не инфаркт, не боль-молния, нервная от холодного, осенннего ветра.
Это была Золотая Святая Игла-Стрела Любви к моему родному русскому народу. К тебе, мой близкий и дальний незнакомый брат русский! И сестра! И мать! И отец! И дед с бабкой! И чада русые мои!
Я вдруг понял, что эти волнующиеся травы, эти согбенные, морщинистые избы, белье нищее, ветер, коровы, мокнущие под дождем, каждый золотой палый лист — это моя Родина. Одна на всем свете!.. И если мы не будем любить Ее, Она будет, как Сирота вселенская средь счастливых народов… И будут гнать и презирать Ее… Да!
…Я много путешествовал по странам и народам, но тут, в деревне, на ветру огромных, ранимых русских равнин и холмов, — я понял вдруг, что только тут говорят на моем родном русском языке, я только тут могу говорить с чужими, а на деле родными мне русскими людьми.
Я вдруг понял, что среди сотен народов и миллионов чужих людей, кишащих на голубой планете, — только тут мой родной народ! и люди! и только тут понимают меня! и не надо мне извращать, пригнетать, приспосабливать язык мой и душу, чтобы понять инородца, хотя я люблю его, как всякого человека на необъятной земле, человеческой планете, которую вечный Господь даровал нам, бренным.
Но тут, в деревне и окрест нее, — мой единственный и родной народ русский!
Вот Он!..
Вот этот незнакомый, улыбчивый, застенчивый от старости дед на крыльце или пьяный, пахучий от нищеты утлый бомж в Москве, роющийся в мусорном баке — мой русский родной брат! Мой русский брат! Мой древний друг-брат!…
Да! да! да!..
Надо все время твердить себе — это мой народ! это мой русский человек! брат!.. Мой! Мой! Мой!.. И все русские люди — мои братья! да!..
На всей огромной, кишащей человеками планете, только они говорят на родном моем русском языке, и только они понимают меня, и только я чую их душу, а они — мою!
Эх, русский человек, брат, современник мой!
Если встретишь ты русского чужого человека — то полюби, обласкай, приветь, приюти его… поклонись ему до земли родной русской… улыбнись ему… Найди в себе силы для этой Святой любви! Найди! Найди! Тверди себе, как молитву: "Ты русский брат родной мой!.. Я рад тебе!.."
…Милый древний брат мой!.. Друг! Друже!..
…Когда умерла моя русская матушка, долго я не мог смириться с этой зияющей раной, потерей, пока вдруг не осенило, не пронзило, не наполнило меня, не спасло меня, что всякая старая русская женщина, бредущая по жестоковыйной, чужой, захваченной инородцами, деньголюбивой Москве, или русская старуха, глядящая из окон любой русской избы, — это моя матушка!.. Да! Да! Воистину так!.. Сейчас войду в избу и скажу: "Мама!" И она будет обнимать меня и плакать… И я разрыдаюсь раздирающе-радостно… "Блаженны плачущие, ибо утешатся"..
…Брат мой русский! Русский человек! И твоя это русская мать, мама, матушка! Теперь я понял, что моя матушка бессмертна, потому что не могут умереть все русские матери… Мои матери… И твои, безымянный, безвестный брат мой!..

Брат мой русский! Если ты будешь любить только себя и своих ближних — то умрешь бесследно, и имя твое умрет, а если ты будешь любить всех людей русских, весь свой рассеянный, наивный, нежный, потерянный в адово наше Смутное Время русский народ, — то будешь бессмертным.

Погляди на мудрых иудеев, свято чтущих свои Историю и нацию! Для иудея любовь к своему народу — выше даже любви к Богу.
Мудрец сказал, что народы — это мысли Бога… А потому любовь к своему народу — это и есть любовь к Богу! Любовь к Бессмертию!
Погляди, мой русский брат, как иудеи купаются в любви к своему иудею, к своему народу! И эта любовь для них — выше морали, выше земной суеты, выше самой жизни. Эта любовь неоглядная, пожирающая, попирающая все заветы и всю человеческую мораль — и есть бессмертие нации, народа и отдельного человека.
Иногда мне кажется, что между собой иудеи живут по Новому Завету, по заповедям Иисуса Христа: "Люби врага своего!"
А с инородцами иудеи живут и общаются по канонам Ветхого Завета: "Око за око! Зуб за зуб!"..
Да!..
…Мой русский брат! Святое наше, спасительное, вечное Православие — не только религия смиренных молитвенников-монахов безвестных… Не только!..
Святое Православие — героическая, огненная, огнедышащая религия воителей!
Таких, как Святовитязь Князь Михаил Черниговский, который принял мученическую, героическую смерть в стане хана Батыя, но не предал заветов Христа!.. А ведь мог поступить, как дипломат — поклониться языческим идолам — и остаться жить, дышать на этой земле, чтобы послужить земной Руси. А он послужил небесной вечной Руси своей героической смертью-жертвой…
…Ау!.. Где у нас нынче такие властители? князья Духа? воины Христа?..
…Когда-то я боялся, смущался мук Христа на Голгофе…
Православие казалось мне только обреченной, кровотекучей Жертвой — православному человеку нужны только небеса, только Царствие небесное, а земля лежит во зле, этот мир — власть дьявола.
Но потом я вдруг понял: вот ты умрешь на больничной, утлой койке, хватаясь за ускользающую жизнь, как нищий за летящий медяк.
Но Православие учит героической вселенской смерти за людей на Кресте! На миру и смерть красна!..
Со Креста Вся Русь-матушка тебе видна! Если ты за Нее на Крест взошел, восстал!.. И Вся Русь глядит, уповает на тебя…
Да!..
О, русский брат мой! Нынче на Руси близится, созревает Время Православного Верозащитного Меча, о котором и говорил Спаситель! Да! Да! да!..
Ведь Крест Христа — это Верозащитный Меч, вонзенный в землю, и надо нам восстановить, вернуть Его!
Надо выдернуть, вынуть Крест Христа из глухой, покорной, согбенной, обреченной Голгофы русской и обрушить на бесов Руси…
Заветы Христа о смирении действуют только при Православной Власти. При безбожной, антинародной Власти — действует Меч Христа… Когда Гитлер шел на Русь, разве смиренные полки встречали его? А нынче на Русь войной идут Америка, Европа и мировой капитал…
И еще: русские люди упасутся и вознесутся, и восстанут, только если будут истово молиться Богу и любить-прощать-жалеть друг друга неоглядно, как мать любит и прощает дитя любое свое! Да!..
И еще: на нынешней лютой, смертоносной, схваченной врагами Руси упасутся и выживут только верующие!.. Увы! Увы!..
Все остальные бесследно, неслышно вымрут, уйдут, претворятся в землю, минуя Царствие Небесное… станут немой землей Русской… растворятся в земле…
Вымрут все заблудшие овцы, о которых говорил Спаситель наш…

Таковы нынешние Времена… Времена гибели безбожных, заблудших человеков и народов… Вымрут они, как вымерли язычники… да! не будет им живого места на земле средь верующих народов! Да! Да! Увы! Увы… Хоть жаль мне заблудших овец и человеков, и сам я средь них часто, часто брожу. Увы, и мне!..

В молитве сказано: "Избави меня от ночного страха, от стрелы летящей и от нашествия иноплеменников…"
Брат! Нынче на Руси у нас "нашествие и власть слепая, лютая иноплеменников"… Увы! И среди иноплеменников много и наших доморощенных русских иуд-предателей!
…И вот наши офицеры, воители, которым Русь доверила оружие для защиты Отечества и народа русского, ропщут тихо: "У меня семья, дети, старые родители нищие… И кто накормит их, если я погибну за Отечество? И где Оно — это невинное Отечество, когда даже в Кремле бесы-русоненавистники поселились и предают Русь Тысячелетнюю, и разрывают на части, и отдают русские земли иным алчным народам пограничным, как пьяный, сонный пастух отдает стадо волкам рыщущим…"
А иные офицеры стреляют себе в висок, как будто нет другой мишени на Руси…
И что же — когда шел на нас Наполеон иль Гитлер — и мы бы стреляли себе в висок? И кто бы тогда брал победно Берлин с покорно простреленными, проломанными висками самоубийц?..

О, русский брат, монах, строитель, восстанавливающий древние, сокровенные божьи обители, кельи, часовенки, храмы, монастыри!
Вспомни о монахах-воинах, меченосцах Пересвете, Осляби и тысячи других!..
В жизни, в бытии всякого народа наступают переломные дни Войны Святой, когда даже молитвы великих блаженных пустынников не спасут Его, а только Меч! Воистину!
Только Меч!
О, брат мой! Монах дальних, тихих монастырей травяных, веющих чистостенных, простодушных! Где веет родниковый, православный, первозданный, древлевизантийский, афонский Дух!..
О, если ты, Старец, Учитель православных душ-родников, которыми и жива, и глубока, чиста, бессмертна Русь тысячелетняя — Кладезь Православия — если ты, схимонах, хранитель-попечитель Руси ветх, дряхл, и рука твоя уж не может нести Меч Христа — то стопы твои не должны ли идти к воинам и благословлять их на войну! На сечу! На жертву-кончину во имя Христа, во имя Руси Святой, во имя старух деревенских и детишек брошенных, и мужей, от пьянства погромного отчаявшихся?..
О, брат! Где эти герои на Руси?.. Оглядись окрест себя — где они? Вглядись в себя, в душу свою — а вдруг этот герой-спаситель Руси — это и есть ты, брат мой?..
А вдруг в тебе ожил Михаил Черниговский? Иль Пересвет? Иль Ослябя? Или Александр Матросов?Иль Зоя Космодемьянская? Или наши героические современники, что телами беззащитными защищали "Белый дом" от кромешных танков, расплескивая святую свою безвинную, русскую кровь (да! да! русскую кровь!) по хладным стенам проклятого дома (говорят, что часы на этом Доме все время идут назад, и по ночам слышны крики убиваемых, и кровь обильно, как сентябрьские росы, выступает на стенах). Брат! тут русские убивали русских! Да будет проклято это место!
О, брат мой! русич! русак! росс! русский мой брат!.. Это тебя! тебя! тут убивали твои родные, ослепленные сатанинской властью, убийц, русские братья-мужики!..
На необъятной нашей матушке-Руси — увы! — много таких проклятых мест, где русский убивает, терзает, мучит русского своего брата…
Иль для этого Господь наш дал нам такие великие просторы, долины, реки, холмы, леса, чтобы мы неоглядно терзали, угнетали, попирали друг друга? А, брат?
Куда ты направлял и направляешь дуло автомата твоего? А если бесы-властители прикажут тебе стрелять в твою матушку кроткую, улыбчивую, которая вяжет тебе козьи носки в избе? Будешь стрелять? А она скажет покорно: "Сынок, стреляй — иначе тебя убьют!.. И зачем тебе тогда эти носки?.."
А если не будешь стрелять в мать свою, то зачем стреляешь в брата твоего русского?
Брат! Я вдруг понял, что Синедрион, приговоривший Христа, и Пилат, умывший руки, и Иуда, и безымянный вояка, погружающий копье в Распятого Спасителя, — все одинаково повинны!.. Все одинаковые Иуды!.. Да!..
И потому кремлевские властители-убийцы, отдающие приказ о расстреле "Белого дома", и офицеры, и солдаты, выполнявшие преступный приказ,— одинаково повинны!.. да!..
И те, кто тысячами стояли на площади перед "Белым домом" и рукоплескали убийцам, и не остановили их — все иуды-предатели своего кроткого народа… своих русских героев-братьев-мучеников… Да!..
Это были те же люди, которые 2000 лет назад кричали на Голгофе:
"Распни Его!.."
Брат!
А ты теперь, когда будет у тебя такое искушение — терзать, мучить русского брата своего — скажи! скажи! скажи себе, себе: "Это мой русский брат! мой, мой, мой! и зачем я терзаю его и ненавижу его? Да будет проклят и убит гнев мой на брата моего!"..
Вот бесы нашептывают нам: "Твой дом, твоя семья, твои ближние, домашние, твои родственники, ветви древа твоего — твоя крепость! только они — и есть твоя любовь, а остальные человеки — чужие тебе… отгородись от них! Не переживай за них… у них свои близкие — пусть они спасают и лелеют, любят их…"
О, слепой брат мой!
Но вот ночью схватила тебя нежданная смертельная хворь — и везут тебя в чужую больницу, и кладут на операционный стол, и чужой врач спасает жизнь твою, которую не смогли упасти "ближние" твои.
Или вот ты вырастил красавицу-дщерь, любушку свою, а она полюбила незнакомого, чужого мужчину, и навек прилепилась к нему, и оставила тебя, и кто теперь родней ей — ты или "чужой" муж?
Вспомни, брат, слова Христа: "
Враги человеку домашние его"…"
О, бедный брат мой, вспоминающий "чужого" врача или "чужого мужа" для дочери возлюбленной своей! Или не понял ты, что нет близких и дальних у тебя в родном народе твоем русском? А? А? А?.. А все русские люди — родня, семья твоя! Самая жгучая, древняя семья-родня! Да!..
Значит, ты не дальних, не чужих убивал у "Белого дома"...
И не дальних, не чужих, а родных, кровных, русских своих человеков терзаешь ты на родной родине Руси своей! Воистину! Да!..

Брат! Вот идет на тебя по улице ночной шаткий, пианый человек, и сквернословит яро, и хочет обидеть тебя.
А в тебе гнев и страх, и презрение, и брезгливость закипают. Затуманивают страсти тебя. Русская пословица говорит: "Душу съели страсти, а тело — сласти…"
Но вот ты тверди себе, как спасительную, светлую молитву пустынник: "Ты русский! русский! русский! человек! И я один на все земле понимаю язык твой! и тебя! и душу твою… И я люблю, люблю! Люблю тебя, мой русский, ночной, нечаянный брат! брат! брат… И зачем ты оскверняешь тело и дух твой гнилой водкой, а чистые уста твои, которые могут повторять молитву Христову, тошной, грязной бранью…

Может, оттого русский человек и грешит пьянством — этой богомерзкой пагубой, чтобы залить, заглушить страждущую, вопрошающую, чистую свою душу сонной, слепой одурью-водкой? Увы!..
О, русский брат мой! Нынче, когда бесы захватили власть на Руси — потекли по нашей святой земле обильные водочные реки, а над ними заклубились, как воронье, тучи сквернословья! Да!.. И эти сатанинские "реки" и злые ручейки самогонные превзошли наши великие земные реки!.. Теперь в этих "реках" "купаются" и наши женщины, и дети! И тут наша великая вина, пагуба, смерть наша дурная, кривая!..
Брат мой! Как нам покинуть мертвые, мглистые, замогильные водочные гиблые "реки" эти? Эти "реки" текут только в могилу твою!.. Только! В могилу твою… И в миллионы досрочных, пьяных, русских могил!
Но!..
Тут только Русская Церковь-Матушка может и должна спасти нас от рек ядовитых, дьявольских этих! Только Церковь! Только о тысячелетние, непобедимые, церковные и монастырские стены должны разбиться миллиарды этих бутылок с мертвым, могильным зельем-ядом...
И еще одна Страшная Бутыль с голубым ядом иссушает душу русскую, беззащитную.
Эта Страшная Бутыль — играющая, пляшущая и говорящая — это телеящик! Вот он — поистине — Ящик Пандоры бушующий!..

В этой мерцающей, призрачной Телебутылке собираются все бесы Руси! Вот они пляшут, витийствуют, лгут, растлевают тебя и твоих юных, безвинных чад, о доверчивый, улыбчивый русский брат мой!
Поистине, тут божий замысел, что все бесы собрались в одной Бутыли, и можно разом погасить их, и навсегда отпрянуть от них!
Друг!
Иногда мне чудится, что ад — это необъятный зал, где вопиют и вспыхивают тысячи телеэкранов — и ты должен глядеть на них до скончания времен, до иссушенья глаз и души…

О, Брат русский мой! Если пьяная от водки рука твоя и одурманенная телебесами голова твоя не позволяют тебе поднять из глухой травы, полыни, лопуха, конского щавеля, сныти Тысячелетний Верозащитный Русский Меч, то хоть откажись от мертвой водки и мертвого телевидения — этой Мерцающей Бутыли Бесов..
Тогда, может быть, древляя сила вернется к тебе, мой русский брат, и сможешь ты вновь, как предки твои, вспахать-поднять русскую землю, охваченную сорняком, и подъять из сонных лопухов Великий Православный Меч на врагов Руси.
И еще: недавно на московской, вавилонской улице, объятой чужебесием, чужой рекламой, чужими машинами, чужими человеками, чужими языками, несчастными нашими гулящими, обманутыми, совращенными подростками, увидел я девушку в русском древлем сарафане-кумачнике и с жемчужной косой, перевитой белой лентой, и светлого отрока в русской самодельной косоворотке с наборным ремешком и в сапогах коротких, широких, русских…
Это не артисты были, а простые прохожие.
Стало мне от этих двух тепло и счастливо на страшной, заемной, чужеродной, словно взбесившейся московской улице, я подошел к ним и поклонился им до земли русским, древним, поясным поклоном. И они чутко и застенчиво ответили мне таким же размашистым, во всю ширь родной нашей русской земли, поклоном…
Ах, как вольно и сладко может быть на душе!..
Даже на людоедской, иезуитской московской улице! да!..
…Вот мы нынче вдохновенно восстаналиваем храмы, иконы, монастыри, летописи…
Вот и надо нам восстановить наши величавые, вольные, как наши просторы, одежды! Сразу русская душа, уставшая от всех этих "джинсов", "кроссовок", "пуловеров", возликует, как мать, встретившая сына после долгой разлуки на родном, избяном крыльце!..
Пушкин говорил: "Прекрасное должно быть величаво!"
Россия, Русь — величавая, необъятная земля, страна, родина, многомиллионная семья православная, родня…
И что же мы ходим в тесных, иноземных, куцых одеждах?
Да и как Господь Наш с небес узнает нас, русских людей, когда призовет нас на суд свой за грехи пианства, трусости и безверия — как же Господь различит нас в сонмах народов, когда все мы тут по земле родной ходим в европских да американских обносках, обмылках, объедках, обманах? А? А? А, русский брат мой?..

А я прощаюсь с тобой!
А я люблю Тебя, безвестный русский брат мой!..
И все русские люди — родные братья и сестры, и матери, и отцы, и деды-бабки, и чада ласковые, телячьи мои! — я люблю вас, русские мои!..
Друг! И когда ты почуешь эту великую любовь и будешь все время, как молитву, повторять про себя, всегда легко и светло тебе будет жить на Руси!
…Я люблю вас, русские избы-кормильцы, — все еще кормилицы русские! — и те, что заброшены и подкошены — я люблю вас еще более, как любит матерь болезное, чахлое дитя!..
И я люблю вас, русские поля медовые, плакучие, и леса дремучие, и боры смоляные, целебные, таежные, русские! И вас, русские холмы, холомы кочующие древлие, где "Песня о Полку Игореве" родилась!.. Я люблю вас, русские муравьи, русские стрекозы, русские пчелы и лесные, сокровенные русские лужи после ливня-сеногноя (а откуда в этих лужах мальки?)
Я люблю вас, русские неоглядные дали духмяного, летнего, медового, ленного разнотравья и вас, кочевые, летние, курчавожемчужные быстротекущие облака…
Я люблю вас, серебряные неистовые, сыпучие, колючие метели в полях, а я люблю навстречу метелям уста отворять и снежинки хрупкие, ломкие жевать, глотать… я люблю метель ледяную, летучую, чистшую пить… по зубам жемчуга водить, сорить, сладить…
Я люблю в русских прорубях-крестильнях дремучих, игольчатых лежать, плыть, дышать!
Я люблю в родниках святых, монастырских, бесогонных, ледовых погружаться с головой суетной и блаженно восставать… в небесах…
Я люблю нашим русским схимонахам-старцам — истинным властителям, царям Руси Православной — в дальних, травяных кельях чудотворно, покорно, по-сыновнему, коленопреклоненно, молитвенно внимать! внимать! внимать...
А они — старцы — шепчут великий завет: "Скоро! скоро! скоро Русское Православное Седое и Младое Воинство под хоругвями и иконами Святого Воителя Сергия Радонежского восстанет в русских обворованных, богооставленных градах и селах, и пойдет, содвигнется Ополчение на Москву — бесов всесветных воевать, изгонять!.."
А Ополчение Святое пойдет — и уже! уже грядет! Грядет на Москву-блудницу повальную, убийцу Руси.
А нынче Москва-волчица вцепилась в горло беззащитное, ломкое, доверчивое Руси-овцы безвинной и терзает, мучит и лютует, и льет-пьет русскую, кроткую кровь обильную, невинную…
Да…
О, русский брат мой! А ведь это самое богомерзкое зрелище на земле: когда волк тащит за горло, изламывает, изминает алчно кровоточивую, рухлую овцу, а ты, пастух-охотник, стоишь безучастно, немо пьяный, и ружье твое пьяное, кривое, тунное молчит сыро, сиро, безбожно…
Да…
Брат мой! Аль ослеп! Аль не видишь, как заживо засыпают! зарывают! запихивают! вгоняют нас в землю миллионами! как покорными телами ложимся удавленно мы довременно, незрело в нашу родную землю русскую?
Брат, иль не видишь? не чуешь? как нашу Русь-матерь превращают в бескрайнюю, кишащую Братскую Могилу?.. А?
И вот диво: явилось в наше Смутное Время множество людей, которые говорят: "Мы — вне политики! Мы хотим жить спокойно! Мы хотим работать, воспитывать детей, отдыхать в ласковых, тихих, приморских странах!.."
Слепцы! Вот убийцы бьют до смерти человека на улице — а вы проходите мимо, зажмурив глаза…
Слепцы! Вот убийцы и воры (а убийца — это тоже вор, ворующий твою жизнь) уморяют, убивают твой народ, а вы мудро говорите: "Я не участвую в политике… Моя хата с краю…"
Слепцы! Если вы не останавливаете убийц — то сами становитесь убийцами.
Увы! Увы… Я тоже люблю хату с краю: там можно ненадолго скрыться от людского глаза, но не от Божьего Ока, не от Божьего Суда… Увы!..
Брат! Нынче смертоносная, как Чернобыль, неслышная Власть—убийца стоит на Руси!
Она невидимыми своими необъятными щупальцами-лучами Чернобыля доходит до самых дальних глухих изб, до самых окраинных скитов… она, как кровососный клещ, настигает тебя под самыми сокровенными одеялами!..
Когда страна оказывается на краю бездны, то все ее хаты-избы оказываются на краю…
Брат! Тысячелетний сладкий сон русского, тихого, покорного человека с бутылью водки в хате с краю окончился с приходом этой Власти!
Тут, как на войне, — или ты побьешь врага, или он — тебя!..
Мы потушили своими телами Чернобыль — мы должны потушить и эту сатанинскую Власть!
Или она искоренит, изведет нас и спалит все тихие семейные гнезда! все хаты с краю!.. и навек потушит живую нашу Русь! Да! Да! Да!
И если ты говоришь, что ты — вне политики — значит, ты с убийцами Руси! Значит, ты — вне Руси! Вне народа русского своего!.. Увы, брат, увы!..
Но!

Православное Воинство Ополчение уже! уже! уже поднимается с колен, воздымается, как свежеразвернутый парус, из диких наших трав необузданных, и шествует на Москву бесов под хоругвями и иконами Сергия Радонежского!
И никакие партии не спасут Русь, как не спасут алчные, тучные сорняки грядку заветную, забытую клубники или ржаное, золотое, колыбельное, заброшенное наше в васильках, поле, поле, поле…
А спасет Русь только одна Партия — Партия Александра Невского, Сергия Радонежского и Дмитрия Донского!.. Только Эта Святая Воительная Бессмертая Троица!..
Истинно сказано, что есть на земле только две партии: партия Бога и партия сатаны..
А Ополчение грядет, разливается, шествует по Руси нынешней…
А над всеми хоругвями и иконами, и головами смелыми веет, веет, веет лазоревый арамейский Плат Омофор Русской Защитницы, Хранительницы, Заботницы, Попечительницы Вечной Руси, Омофор Богоблаженной нашей русской, русской Богородицы!

…А перед Ополчением идут казаки и несут на могутных руках наших исхудавших кормилиц, еще оставшихся русских крестьянок — старух родных… наших матушек оголодавших, а лучезарных несут…ууууууууууу!..
Брат! Вспомни!..
…Татары нас гнали и гнули, а изнемогли, и растворились в нас.
Французы нас воевали и гнали, а умаялись, и бежали вспять…
Немцы нас били и травили, а улеглись в русских могилах…
Но нынешние невидные, негромкие, нутряные враги-черви с помощью Америки и Европы уморяют нас в невиданных, неоглядных количествах, а мы молчим, а мы молча умираем-вымираем, а живые от страха и глаза гнут пьяные, рабьи, тоскливые спины, спины, спины перед какими-то "новыми русскими". Нет никаких "новых русских"! Есть воры, а их место в тюрьме. Или в обильных, досрочных могилах нищих, которые они приготовили для нас, покорных…Ах, брат!..
Ах, куда ни взглянешь — всюду иль свежие, безмолвные гробы, иль избитые, покорные, льстивые собачьи глаза и спины, спины…
Какая это демократия!.. Это лютое, звериное, пещерное рабство!..
Во все времена хозяева хоть кормили своих рабов, а эти новые хозяева-демократы только убивают, уморяют с ненавистью своих кормильцев…
Слепцы!.. А мы?..
Брат! Может, встанем? да разогнемся? да погоним убийц наших вместе со всеми их охранниками, журналистами, банкирами, проститутками и эстрадниками?..
Друг!.. Друже!..
Кроме тебя да меня, да всех нас, русских людей, никто этого не сделает… Напрасно мы уповаем, ждем какого-то вождя-спасителя…
Когда соберемся да пойдем на врагов Руси — тогда и вожди явятся в наших первых, отчаянных рядах!..

…Я стою в тульском поле… Или в псковском… Или в икшанском…
На огромном, целительном, осеннем русском ветру бедное белье сушится.. Избы блаженные согбенные стоят… Ждут…
Палые плетни лежат в траве, как наши поломанные, саднящие ребра… Ждут…
Ополчение необъятное Православное Воинство под хоругвями и иконами Александра Невского, Сергия Радонежского, Дмитрия Донского и под неоглядным лазоревым Омофором Богородицы Покровительницы Руси грядет, грядет, грядет… Тихо!..

Великие Реки бесшумно текут…
Ты слышишь, Русский Брат?..
Золотая Древняя Стрела Любви к русскому народу еще не пронзила Тебя?..
Пора.

P.S. Английский ученый Бертран Рассел сказал: "Национализм — не есть любовь к своему народу, а есть ненависть к другим…"
У меня нет никакой ненависти к другим народам.
У меня есть только всепоглощающая любовь к своему…
Когда величайшую поэтессу мусульман Рабию спросили: порицает ли Она шайтана, Она сказала: "Любовь к Богу не оставила даже малейшего места в моем сердце для порицания дьявола"…
С Богом, брат мой русский! С Богом!..
И еще: только когда русские люди безгранично полюбят русских — только тогда они будут истинно и щедро любить и понимать инородцев, а не по-рабски подражать им или по-барски люто ненавидеть.

(опубликовано в газете “Завтра”, 28-08-2001, № 35 (404)